Ярослав мудрый война с византией. Русско-византийские войны (ix

Отношение Киевской Руси и Византии сложно охарактеризовать, одним словом. Киевские князья не редко воевали, с Византией, добиваясь выгодных торговых соглашений, перенимали какой-то технический и научный опыт. Вообщем, много чего было в отношениях Руси и Византии. Первые Киевские князья стремились с помощью военных походов добиться от Византии выгодных торговых соглашений. Военные походы, в отношениях с Византией, использовались как средство давления на соседа, и способ получить богатую добычу.

В 907 году, князь Олег ходил на Константинополь. Поход закончился подписанием мирного договора. Условия, его были таковы, что Византия выплатила Руси единовременную контрибуцию, и обязывалась платить ежегодную дань, а так же обеспечивать всем необходимым русских купцов. В 911 году, этот договор был подтвержден.

В 941 - 944гг. были неудачными для Руси в отношениях с Византией. Князь Игорь потерпел несколько поражений в Причерноморье. Киевская Русь заключила мир с Византией. Согласно этому договору, Византия признавала право Руси владеть землями в устье Днепра и на Тамани.

Много событий в отношениях Руси и Византии произошло при правлении князя Святослава. В течение 967 - 969 гг. Святослав добился присоединения к Руси нижнего Подунавья. Эти военные успехи Святослава , противоречили интересам Византии. В 970-971 гг. шла русско-византийская война. В 971 году был заключен мир, подтвердивший условия мирного договора Руси с Византией от 944 года.

В 1043 - 1046 года отношения Руси и Византии стали совсем холодными. Назрел конфликт, который начался с расправы над русскими купцами в Константинополе. Несмотря на военные неудачи Руси, в 1046 году был подписан мирный договор, который был скреплен династическим браком. Император Византии Константин Мономах, выдал свою дочь Анну за Всеволода - сына Ярослава Мудрого.

В 1116 году, Владимир Мономах отправил войска в Византию. Византия не хотела воевать с Русью, и преподнесла богатые дары и предложила династический брак. Поэтому война не состоялась.

Статьи по теме:

Вот еще несколько дат,а то как-то бедновато...

787 Руссы во главе с новгородским воеводою Бравлином (Буревой) совершили рейд по византийским городам, в Крым, взяли на щит Сурож (Судак).
790 Мирное соглашение греков с русами, новгородский князь Бравлин (Буревой) в храме Софии Сурожа (Судака) принял христианство.
820-840 Поход русских от Днепра вдоль восточного берега Черного моря на Амастриду, на черноморском побережье Малой Азии (принадлежит Византии).
823 Фома Славянин осаждал Царьград и провозглашон византийским императором.
852 - когда начал царствовать Михаил, при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом.
866 поход Аскольда и Дира на Константинополь в 14-й год царствования Михаила двумястами кораблей. Осада закончилась штормом уничтожившим русский флот...
907 Поход Олега. Контрибуцыя составила 960000 золотых монет, плюс дань.
941 Пошел Игорь на греков. И послали болгары весть царю, что идут русские на Царьград: 10 тысяч кораблей. И пришли, и подплыли, и стали воевать страну Вифинскую, и попленили землю по Понтийскому морю до Ираклии и до Пафлагонской земли, и всю страну Никомидийскую попленили, и Суд весь пожгли. А кого захватили - одних распинали, в других же, перед собой их ставя, стреляли, хватали, связывали назад руки и вбивали железные гвозди в головы. Много же и святых церквей предали огню, монастыри и села пожгли и по обоим берегам Суда захватили немало богатств. Когда же пришли с востока воины - Панфир-деместик с сорока тысячами, Фока-патриций с македонянами, Федор-стратилат с фракийцами, с ними же и сановные бояре, то окружили русь.
Русские же, посовещавшись, вышли против греков с оружием, и в жестоком сражении едва одолели греков. Русские же к вечеру возвратились к дружине своей и ночью, сев в ладьи, отплыли. Феофан же встретил их в ладьях с огнем и стал трубами пускать огонь на ладьи русских.
итд

Командующие Константин IX Мономах
военачальники:
Катакалон Кекавмен
Василий Феодорокан Владимир Ярославич
воеводы:
Вышата
Иван Творимирич

Русско-византийская война 1043 года - неудачный морской поход в 1043 году русских войск под началом сына киевского князя Ярослава , Владимира Ярославича , на Константинополь .

Русский флот был разгромлен, до 6 тысяч воинов были уничтожены или попали в плен. Однако к был заключен мир, скреплённый браком князя Всеволода Ярославича , сына киевского великого князя , и дочери византийского императора Константина Мономаха .

Предыстория

Напряжённость в отношении между двумя государствами начинает проявляться после воцарения в июне императора Константина Мономаха . Начало правления Константина отмечено мятежом войск под началом Георгия Маниака в Италии, известно, что под его началом сражались и русско-варяжские отряды. По версии академика Г.Г. Литаврина Константин распускает военные отряды, пользовавшиеся особым расположением прежнего императора Михаила V , возможно пытается расформировать варяжско-русский корпус. Проявлением этого стало желание известного викинга Харальда Сурового , представителя норвежской правящей династии, вернуться на родину. Однако Константин не только отказывает, но согласно сагам бросает Харальда в тюрьму. Тому удаётся бежать на родину через Русь, где княжил дружественный ему Ярослав .

Возможно с этими же событиями связано разорение пристани и складов русского монастыря на Афоне.

Поводом к войне, по сообщению Скилицы , стало убийство на рынке Константинополя знатного русского купца («знатного скифа »). Император Константин послал послов с извинениями, но их не приняли.

«И варвары, хотя и не могли ни в чем упрекнуть нового царя, пошли на него войной без всякого повода, чтобы только приготовления их не оказались напрасными.»

Ход военных действий

Константин узнал о предстоящем походе уже весной и принял меры: выслал из Константинополя русских наёмников и купцов, а стратигу фемы Паристрион (болг.) русск. Катакалону Кекавмену поручил охранять западные берега Чёрного моря. В июне 1043 года флот князя Владимира прошёл Босфор и стал в одной из бухт Пропонтиды , недалеко от Константинополя. По свидетельству Пселла русские вступили в переговоры, запросив по 1000 монет на корабль. По словам Скилицы император Константин Мономах первым начал переговоры, которые ни к чему не привели, так как русские запросили по 3 литры (почти 1 кг) золота на воина.

Сражение у маяка Искресту

Император собрал в одной гавани все военные корабли, оставшиеся после пожара 1040 года , и грузовые суда, посадив на них воинов и вооружив камнемётами и «греческим огнём» . Русский флот выстроился в линию напротив греческого, большую часть дня стороны бездействовали. Император наблюдал за ходом действий с высокого холма с берега. По его команде бой начал Василий Феодорокан с 3 триерами (с 2 по словам Пселла, лично наблюдавшего ход сражения). Русские ладьи окружили большие корабли византийцев: воины пытались продырявить корпуса триер копьями, греки метали в них копья и камни.

Когда византийцы применили «греческий огонь », русские стали спасаться бегством. По словам Скилицы Василий Феодорокан сжег семь русских судов и три потопил вместе с командой. Из гавани выступил основной флот византийцев . Ладьи отступили, не принимая боя. В этот момент разразилась буря, последствия которой описал Михаил Пселл :

«Одни корабли вздыбившиеся волны накрыли сразу, другие же долго еще волокли по морю и потом бросили на скалы и на крутой берег; за некоторыми из них пустились в погоню наши триеры, одни челны они пустили под воду вместе с командой, а другие воины с триер продырявили и полузатопленными доставили к ближайшему берегу. И устроили тогда варварам истинное кровопускание, казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море.»

С бури начинает рассказ о неудачном походе «Повесть временных лет », умалчивая о произошедшем морском сражении. Восточный ветер выкинул на берег до 6 тысяч воинов, потерпел крушение и княжеский корабль. Князя Владимира принял к себе воевода Иван Творимирич , они с дружиной решили пробиваться домой морским путём. Воевода Вышата наоборот, высадился на берег к воинам со словами: «Если буду жив, то с ними, если погибну, то с дружиной »

Император послал в погоню за русскими 24 триеры . В одной из бухт Владимир атаковал преследователей и разбил их, возможно во время береговой стоянки, после чего благополучно вернулся в Киев. Другая часть русов, возвращавшихся на Русь пешком вдоль побережья Чёрного моря, была перехвачена около Варны войсками стратига Катакалона Кекавмена. Воевода Вышата вместе с 800 воинами попал в плен. Почти все пленники были ослеплены.

Заключение мира

Мир был заключён через три года, согласно ПВЛ , то есть в 1046 году . Воевода Вышата был отпущен и вернулся в Киев, ущерб монастырю в Афоне возмещён. Заинтересованность Византии в мире была вызвана новой угрозой её северным границам. С конца 1045 года печенеги стали совершать набеги на болгарские владения империи.

Русь снова становилась союзником Византии, уже в 1047 году русские отряды сражались в составе её армии против мятежника Льва Торника. Более того, вскоре союз был скреплён браком князя Всеволода Ярославича с византийской царевной, которую русские летописи называют дочерью императора Константина Мономаха (см. Мономахиня). Брак значительно повысил престиж державы Рюриковичей: после этого уже не великий князь Ярослав безуспешно пытается сосватать своих дочерей за европейских монархов, а сам принимает брачные посольства.

Версия о продолжении войны в Крыму

Известный историк древнерусского искусства В. Г. Брюсова предположила, что было продолжение кампании в 1044 году , в ходе которой русскими был взят греческий Херсонес (Корсунь), и что именно это и заставило империю пойти на уступки. В пользу своей гипотезы Брюсова приводит следующие аргументы:

По сообщению епископа Шалонского Роже, побывавшего в Киеве в , Ярослав рассказал ему, что он лично перенёс мощи св. Климента и Фива из Херсонеса в свою столицу. Мощи могли быть взяты только в качестве военного трофея.

Данное свидетельство противоречит сообщению ПВЛ о захвате этих мощей в Херсонесе князем Владимиром Крестителем в . Нахождение мощей Климента в Киеве подтвердил хронист Титмар Мерзебургский , умерший в .

В Киеве при Ярославе появляется множество предметов круга памятников искусства Причерноморья. В Новгороде до наших дней сохранилось большое количество «Корсунских древностей»: врата, украшающие вход в Рождественский придел Софийского собора и орнаментованные мотивом процветшего креста (характерен для Херсонесского искусства), иконы Корсунской Богоматери , «Пётр и Павел », «Спас-Мануила ». Все они византийского происхождения и относятся в XI веку . В XVI -XVII вв. в Новгороде существовала легенда, что Корсунские древности привезены новгородцами в качестве трофеев из Херсонеса. Софийский собор был заложен в , что связывается с победой в и для размещения добытых церковных ценностей.

Так называемые «Корсунские врата» изготовлены в Магдебурге в и предназначались для собора Успения Приснодевы Марии в Плоцке . В.В. Мавродин считает, что ворота были взяты новгородцами в походе 1187 года на шведскую Сигтуну. А. Поппе предположил, что «Предания о корсунских древностях» должны были укрепить позицию новгородских владык в русской церковной иерархии.

В Софийской летописи, Новгородской IV и близких к ним рассказ о походе 1043 начинается словами «паки» («снова») или присутствует две одинаковых записи о нём. Брюсова допускает, что «снова» относилось к повторному походу 1044 года, упоминание о котором было убрано переписчиком.

По мнению Брюсовой невозможно было заключить в 1046 году мирный договор с Византией и затем династический брак с дочерью Константина Мономаха без решительной военной победы. Отсутствие каких-либо упоминаний в источниках о 2-м походе Брюсова объясняет конфликтом княжеских интересов, будто бы другие князья были не заинтересованы в упоминании победы Владимира Ярославича над греками. Также Брюсова предполагает смешивание в сознании летописцев личности Владимира Ярославича с более известными князьями Владимиром Крестителем , совершившим поход в на Корсунь, и Владимиром Мономахом

Примечания

Литература

Брюсова В. Г. Русско-византийские отношения середины XI века. // Вопросы истории, 1973, № 3, стр. 51-62.
Литаврин Г. Г. Русско-Византийские отношения в XI-XII вв. , по изданию: История Византии: В 3 т./М.: Наука, 1967, Т. 2. Глава 15: С. 347-353

Тексты первоисточников

Повесть временных лет в переводе Д. С. Лихачева (см. 1043 год).
Михаил Пселл. Хронография / Перевод и прим. Любарского Я. Н. - М.: Наука, 1978.

Существует предположение, что легендарный поход Аскольда в Константинополь в 860 г. значительно изменил русско-византийские отношения. По преданию, Аскольд и его свита приняли крещение в Византии. Вернувшись в Киев, этот князь начинает первые шаги по пути христианизации населения древнерусского государства. Таким образом, можно считать, что уже с IX в. начинаются первые, еще очень робкие, попытки к мирным контактам Киевской Руси и Византии. Эти попытки предпринимались не только верховной властью того и другого государства, но и купцами, воинами, которые в X в. постоянно появлялись на побережье Малой
Азии и стремились к установлению стабильных торговых и политических отношений с Константинополем-Царьградом.
Во время правления киевского князя Олега (882-912), создателя древнерусского государства, внешняя политика Киевской Руси по отношению к Византии отличалась довольно легко прослеживаемой двойственностью: вражды и мира. Эта двойственность пройдет через всю историю дипломатии Руси и Византии. Князь Олег дважды предпринимал походы на Византию - в 907 г. и в 911 г. И последующие великие киевские князья также будут либо совершать походы, либо возглавлять (или снаряжать) посольства в Византию. В результате этих походов подписывался двусторонний договор, в который включались торговые, военные и политические статьи. Договоры, заключенные в результате походов князя Олега, были выгодными для Руси. По договору 911 г. Русь получала право беспошлинно торговать на рынках Константинополя. Византийская сторона обязывалась содержать за свой счет купцов и послов Руси во время их пребывания на территории империи, а также снабжать их всем необходимым для обратного пути в Киевскую Русь. После заключения договоров 907 и 911 гг. руссы стали принимать активное участие в византийских военных экспедициях, в частности, против Хазарского каганата, печенегов, половцев и арабов. Византия вела многочисленные войны и остро нуждалась в русских воинах. После походов Олега Русь и Византия, разделенные морем, стали как бы ближе друг другу - по крымским и причерноморским владениям Византии. Торговые связи Византии и Руси приобретают регулярность. Ежегодно, летом флотилия руссов появлялась в Босфорском проливе. Купцы поселялись не в самом Констатинополе, а в пригороде, но торговать они имели право и в самой столице. Особенно высоким спросом у русских купцов пользовались богатейшие шелковые ткани, которые Византия получала из Китая и Средней Азии.
В 941 г. великий киевский князь Игорь (912-945) совершил сокрушительно неудачный поход на Византию. Его войско было сожжено под Константинополем знаменитым «греческим огнем». Историки до сих пор не могут прийти к единому мнению, зачем после такого серьезного поражения Игорю в 944 г. понадобилось снова отправиться в Византию - возможно, это был поход-реванш. Судя по всему, Игорь учел все недостатки своего первого похода, и второй его поход был подготовлен очень тщательно. Он шел в Византию с огромной флотилией и большими сухопутными силами. Узнав о том, что в Византию движется русское войско, император отдает приказ встретить руссов на Дунае, не дожидаясь, когда они подойдут к столице империи. На Дунае Игоря встречают византийские послы с богатыми дарами и с почестями сопровождают его в Константинополь. В 944 г. в Константинополе князь Игорь и византийский император подписывают договор, который был для Руси столь же удачным, как и договор 911 г. Он также включал в себя торговые и военно-политические статьи. Русские купцы получили еще более широкие права и привилегии на территории Византийской империи, а византийским купцам предоставлялись такие же права на территории Киевской Руси. Договор 944 г. впервые признает Русь суверенным государством. Признание суверенности Руси Византией, несомненно, явилось значительным достижением русской дипломатии. Тем не менее, не стоит обольщаться такими блестящими результатами. Следует помнить, что Византия в то время постоянно воевала и сильно нуждалась в новых воинах. Естественно, ей необходимо было заручиться мирными отношениями с набиравшим силу соседом - Киевской Русью. Подписывая договор 944 г., такой выгодный для руссов, византийский император действовал, прежде всего, в своих собственных интересах.
Походы Олега и Игоря способствовали оформлению регулярных дипломатических отношений между Византией и Русью. Последующие русские князья главным аспектом своей внешней политики считали поход-посольство в Византию. В 946 г. туда отправилась великая киевская княгиня Ольга. Этот поход сыграл огромную роль как в развитии русско-византийской дипломатии, так и в дальнейшей судьбе самого древнерусского государства. В 955 г. Ольга совершает второе посольство в Константинополь и принимает там крещение. В это время императором Византии был Константин VII (945-959) Багрянородный. Как писатель он оставил целый ряд сочинений, в том числе о Киевской Руси и о посольстве Ольги.
В крещении Ольга принимает имя Елена, в честь св. равноап. царицы Елены, матери императора Константина Великого. Вернувшись на родину, она начинает активную деятельность в области христианизации Руси. В деле крещения Руси традиционно уделяется большое внимание деятельности великого князя Владимира I, и это вполне справедливо, но умалять значения Ольги в нем же не следует. При ней была обращена в христианство значительная часть руссов. Сын ее Святослав не пожелал последовать примеру матери и христианства не принял, заявив, что если он примет православие, то над ним вся дружина будет смеяться. Можно сказать, что великая княгиня Ольга вывела древнерусское государство на международную арену. И именно она положила начало очень важному направлению русской внешней политики - юго-западному.Походы Ольги имели и еще одно важное последствие: именно с этого момента русская дипломатия начинает стремиться к династическим контактам с Византией. Влади Ольга имела намерение женить своего сына Святослава на дочери Константина Багрянородного Анне, но оно не увенчалось успехом. Из дошедших до нас сочинений императора Константина следует, что династические браки между византийскими принцессами и варварами-руссами были ему явно не по душе. Как уже отмечалось, несмотря на целый ряд благоприятных дипломатических ситуаций, постоянно сохранялась нестабильность русско-византийских отношений, которые к 956 г. вновь осложняются. Этим обстоятельством воспользовался император Священной Римской империи Оттон, который отправляет на Русь своего Влади миссионера - католического священника Адальберта, присвоив ему титул епископа Русского. Приезд Адальберта в Киев вызвал всеобщее возмущение - киевляне не пожелали, чтобы их государство превращалось в католическую епархию, и Адальберту вместе со свитой пришлось срочно покинуть Киевскую Русь. Клубок противоречивых отношений между Русью, Византией и Западной Европой затягивался, но это не приводило к дипломатическому разрыву ни с одной из сторон. В 973 г. Оттон созывает съезд католических посольств, на который приглашается и посольство Руси - конечно, не случайно. Несмотря на неудачу миссии Адальберта, Оттон не терял надежды на включение Руси в католический мир. Еще раньше, в 960 г. русское войско участвовало в войне с арабами на стороне Византии.
В 967 г. византийский император Никифор Фока предлагает киевскому князю; Святославу Игоревичу (945-972) за большую оплату совершить поход на Балканы против враждебной Византии Болгарии. В 968 г. Святослав разбивает болгарское войско, но не лишает при этом трона болгарского государя Бориса. Через некоторое время происходит объединение военных сил Бориса и Святослава и совместный поход против Византийской империи. Святослав был князем-рыцарем, предпочитавшим воинскую славу всякой другой. Киев он не любил и мечтал основать новую столицу на Дунае в Переяславце. Поэтому он совершает три похода на Дунай, т.е. трижды сталкивается с Византийской империей в качестве ее врага. Во время последнего похода в 971 г. войско Святослава было разбито. По дороге домой, в Киев, на Днепровских порогах его встретили войска печенегов во главе с вождем Курей. Святослав был убит. В исторической науке эта встреча печенегов с остатками русского войска считается не случайной. Есть основания полагать, что она была подготовлена византийской дипломатией. Убийство великого киевского князя не сыграло существенной роли в русско-византийских отношениях и не послужило поводом к их разрыву, при всей их холодности и нестабильности.
В 987 г. во время правления великого киевского князя Владимира Святославича (980-1015) византийский император Василий II просит о военной помощи для борьбы с узурпатором Вардой Фокой. Князь Владимир просьбу исполнил, но поставил условие Василию II - выдать за него императорскую сестру, принцессу Анну. Русские войска одержали победу над узурпатором, но выполнять обещание Василий II не торопился - видимо, не в силах был преодолеть исторически сложившуюся неприязнь к династическим бракам с руссами. Тогда князь Владимир захватывает Херсон (Корсунь) - византийское владение в Крыму. И только после этого император Василий II присылает в Корсунь принцессу Анну, удовлетворяя требование великого князя Владимира. В это же время французский король Гуго Капет, стремясь к военно-политическому союзу Франции с Византией, также пытался добиться брака своего сына с Анной, но это ему не удалось.
Византийский император отправляет свою сестру русскому князю - но с условием, что Владимир откажется от язычества и примет христианство по восточному обряду. Князь Владимир принимает крещение и получает церковное имя Василий, в честь крестного, которым был сам византийский император. Князь Владимир возвращается в Киев, вернув Византии захваченную им Корсунь.
Если дипломатия Византии по отношению к Руси носила настороженный, скрыто-враждебный характер под легким флером утонченной любезности, присущей цивилизованным византийцам, то поступок Владимира говорит о том, что русская дипломатия по отношению к Византии была совсем иной - более открытой. В этом историческом эпизоде выявились два мира - уходящий мир Византии с его изысканной цивилизацией и утонченнейшей дипломатией и мир молодого государства, который шел на контакт открыто и доверчиво. Уходя из Корсуни, Владимир оставляет там военный гарнизон, содержащийся за счет Киевского государства, который, обновляясь, в течении ста лет сражался за интересы византийской империи на всех ее обширных рубежах.
Владимир вернулся в Киев не только с женой и войском, но и с новым митрополитом Киевским, назначенным византийским патриархом Сисиннием II. В 988 г. христианство было принято всей верхушкой русского общества. С самого начала христианство на Руси становится элементом династического самосознания. Из двадцати первых русских святых, просиявших на протяжении X-XI вв., десять были князьями. В XI в. князь Ярослав Мудрый эксгумировал тела своих предков князей Ярополка и Олега и перенес их прах в Десятинную церковь. Если Константина Великого называли тринадцатым апостолом, то Владимира I - апостолом среди князей.
Принятие православия открыло широкий доступ на Русь более высокой византийской культуре. С созданием Церкви на Руси появляются богослужебные книги, которые вначале была написаны на греческом языке. И здесь большую роль сыграла Болгария с ее установившейся столетней христианской традицией и христианской письменностью. Славянская письменность попадает на Русь из Болгарии, куда она была принесена в IX в. солунскими братьями Кириллом и Мефодием, которые перевели на славянский язык Библию и богослужебные книги. Из Византии на Русь ввозились богослужебные книги, предметы культа.
Влияние высокой византийской культуры на более молодую культуру Киевской Руси сказалось и в зодчестве. В подражание собору Св. Софии в Константинополе киевские князья стали строить на территории Руси многочисленные Софийские соборы. Первые из них были построены в Киеве и Новгороде, а последний - в Вологде, во время правления Ивана Грозного (XVI в.). Русь переняла у Византии искусство мозаики и фрески. В нач. XI в. на Афоне был основан русский монастырь, ставший центром русско-византийских духовно-религиозных связей и сыгравший заметную роль в дипломатии двух стран. Последний поход на Византию был совершен в 1043 г. сыном великого киевского князя Ярослава Мудрого, новгородским князем Владимиром. Целью этого похода являлось сохранение торговых привилегий русских купцов на территории Византийской империи. Но этот поход оказался неудачным, флот князя Владимира был сожжен «греческим огнем», и отношения Византии и Руси на какое-то время прервались. Но уже в 1047 г. Русь помогает Византийскому императору Константину Мономаху (1042-1055) избавиться от очередного узурпатора и претендента на византийский престол. Русь помогла Константину Мономаху сохранить престол, и в знак благодарности и дальнейшего укрепления русско-византийских отношений, русско-византийского военно-политического союза Константин Мономах выдает свою дочь замуж за другого сына Ярослава Мудрого, князя Всеволода. От этого брака родился будущий великий киевский князь Владимир II, прозванный Владимиром Мономахом в честь своего византийского деда-императора. Культурные, торговые, военно-политические связи Византии и Руси сохраняли вплоть до конца XI в. самый живой характер, несмотря на многочисленные военные препятствия (войны с печенегами, арабами, Хазарским каганатом) и сложности в самой дипломатии Руси и Византии. В 1204 г. Константинополь был захвачен в Четвертом крестовом походе (1202-1204) крестоносцами, а в 1240 г. монголо-татарами был захвачен и сожжен Киев. Эти два события отбросили обе страны друг от друга на огромное временное историческое пространство, и даже память о прежних отношениях постепенно исчезала. Между ними осталась практически одна, но очень существенная связь: духовно-религиозная. Россия обязана Византии своим Православием, которое играло и продолжает играть огромную роль в ее судьбе и в контексте всей мировой истории.

I. Предыстория русско-византийской войны 1043 года

В конце 30-х гг. XI в. Русская земля и Византия вступили в многолетний период враждебного противостояния, кульминационным моментом которого стал последний в истории обеих стран поход Руси на Константинополь в 1043 г.

Византийский историк Михаил Пселл , близкий в те годы к императорскому двору, следующим образом отозвался о причинах острого политического кризиса в русско-византийских отношениях: «Это варварское племя всегда питало яростную и бешеную ненависть к гегемонии ромеев; при каждом удобном случае изобретая то одно, то другое обвинение, они создавали предлог для войны с нами».

Ключевым словом в его сообщении является греческий термин hegemonia. Некоторые историки считали, что в данном контексте он означает просто «империя, держава». Однако этот вариант перевода слишком явно противоречит действительным фактам, которые говорят о том, что крещеная Русь никогда не покушалась на государственное бытие Византии или на ее территориальную целостность. Наоборот, со времен князя Владимира многотысячный русский корпус не раз помогал империи отстоять ее старые владения и заполучить новые. При Ярославе Мудром русы, верные своим союзническим обязательствам, продолжали пополнять ряды византийской армии. В 1030 г. они разделили с ромеями бедствия неудачного похода на Алеппо. Спустя шесть лет источники отмечают их в войске патрикия Никиты, осаждавшего крепость Пергри на византийско-армянской границе. В 1038-1042 гг. русские наемники приняли участие в сицилийской экспедиции стратига Георгия Маниака , закончившейся покорением почти всего острова.

Но, уважая государственный суверенитет Ромейской державы, Русь совсем иначе относилась к ромейской «гегемонии», то есть к официальной имперской доктрине, которая провозглашала византийского василевса верховным правителем над всеми народами, принявшими христианство из Византии, и которая находила свое продолжение в жесткой канонической практике Константинопольского патриархата, сковывавшей самостоятельную жизнь национальных Церквей. На церковно-политические притязания греков русские князья действительно отвечали «бешеной ненавистью» независимых государей, глубоко уязвленных навязанным им статусом «подданных» василевса. И если Владимир сумел оградить свое достоинство суверена женитьбой на багрянородной принцессе и царским титулом, то Ярослав был в этом смысле абсолютно не защищен, так как византийский титул кесаря не передавался по наследству. Особую унизительность его отношениям с Византией придавало еще и то обстоятельство, что о своем политическом протекторате над Русской землей заявляли уже не лица царских кровей, а случайные выскочки. После смерти Василия II Болгаробойцы (1025) и его брата Константина VIII (1028) мужская линия Македонской династии пресеклась. Наследницей престола осталась дочь Константина VIII Зоя - пятидесятилетняя сумасбродка, помешанная на ароматических благовониях, молодых мужчинах и ханжеском благочестии.

Сначала она взяла себе в мужья красавца Романа Аргиропула , а когда в 1034 г. он был отравлен, посадила на трон василевсов своего нового мужа Михаила IV - невесть откуда взявшегося юношу, которого даже византийские хронисты окрестили «безвестным» («смирен человек родом», по дипломатичной характеристике Никоновской летописи). Естественно, что великому князю и кагану Русской земли, «яже ведома и слышима есть всеми четырьми конци земли», претило ходить в холопах у подобных людей. Таким образом, слова Пселла, переведенные на язык исторической действительности, отлично выражают суть дела.

Начало открытому конфликту положил церковный раздор с греками.
В Константинополе были недовольны теми тенденциями, которые возобладали в 30-х гг. XI в. при дворе русского «архонта» и которые нашли отражение в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона. Последовательное отстаивание самобытных основ русского христианства, апология князя Владимира, - этого притеснителя греческой иерархии, - как «апостола во князьях», равновеликого императору Константину, притязания Киева на роль нового Царьграда - не оставляли сомнений в намерении новообращенных окончательно освободиться от «гегемонии» ромеев. Мириться с этим Византия не могла, и в Константинополе решили дать урок строптивой русской епархии.

В 1039 г. в Киев приехал новый, четвертый по счету, «митрополит Росии» Феопемпт. Вскоре по его прибытии разразился громкий скандал. Едва осмотревшись на новом месте, митрополит первым делом отправился святить Десятинную церковь. В наших летописях это событие осталось в виде краткой хроникальной заметки: «Священа бысть церкы святая Богородица, юже созда Володимер, отец Ярославль, митрополитом Феопомтом». Необычность поступка церковного владыки заключалась в том, что Десятинная церковь уже была освящена четыре десятилетия назад при ее открытии. Речь, стало быть, шла о повторном освящении, причину которого летописцы не называют. Однако установить ее все-таки можно.

Согласно правилам Церкви обряд вторичного освящения храма совершается по двум чинам - малому и великому. Малое освящение назначается в случае проведения в церкви ремонтных работ, не затрагивающих алтаря (например, поновление верха), касания мирянами святого престола, или если храм был осквернен татьбой, нечистотами, убийством, кровопролитием, внезапной смертью, рождением, излиянием семени и т. д. Чин малого освящения состоит из кропления храма святой водой и чтения молитв «на обновление» или «на отверзение» храма. Представляется маловероятным, чтобы митрополит участвовал (а летописи отметили его участие) в малом освящении, совершить которое вполне мог и настоятель Десятинной церкви, не дожидаясь приезда митрополита. Скорее всего вторичное освящение Десятинной церкви происходило по чину великого освящения, в точности повторяющему обряд освящения при открытии храма. В этом случае священнодействие касалось устроения важнейшей части храма - престола, и совершать его приличествовало архиерею, поскольку оно включало миропомазание святого престола и церковных стен. Основанием к повторному освящению по великому чину служили следующие обстоятельства: разрушение храма, сопровождавшееся повреждением алтаря; устроение еще одного престола; языческое кощунство в стенах храма; еретическое богослужение. Какое же из них подвигло митрополита Феопемта на освящение Десятинной церкви?

Летопись не дает оснований полагать, что в 1039 г. Десятинная церковь находилась в аварийном состоянии. О таких случаях обыкновенно сообщалось, как, например, под 1105 г.: «увалися верх святого Андрея» (церковь святого Андрея в киевском Янчином монастыре) или под 1124 г.: «Земля потрясеся мало и падеся церкви великия святого Михаила у Переяславли» и т. д. Нет сведений и о сооружении новых престолов. Известно только, что в 30-х гг. XI в. к зданию Десятинной церкви были пристроены галереи и ряд других помещений. Но эти строительные работы не затрагивали алтарной апсиды и не вызывали необходимости освящать храм заново. Возможность каких-либо языческих выходок по отношению к Десятинной церкви полностью исключена, хотя бы в виду того, что храм располагался на территории княжего двора, а не в городе; за их отсутствие ручается между прочим «Слово о законе и благодати» с его восторженным описанием «церкви цветуща» и благочестия киевлян.

Итак, три из четырех оснований для повторного великого освящения отпадают. Остается признать, что в глазах Феопемта Десятинная церковь была осквернена богослужениями, совершаемыми в ней независимым от греков духовенством - «корсунскими попами» и их русскими преемниками, которые рассматривались византийским священством как схизматики. Справедливость этого вывода подтверждает аналогичный поступок другого митрополита-грека Ефрема, который полтора десятка лет спустя заново освятит киевский Софийский собор по той единственной причине, что в нем служил русин Иларион, избранный в русские митрополиты без согласования с Константинопольской патриархией.

В Киеве действия Феопемта сочли за враждебный выпад, каковыми они по сути и являлись. Русские люди были глубоко оскорблены. Со времен Владимира Десятинная церковь была для них символом крещения Русской земли, красой и гордостью русского христианства. «Святая церковь святой Богородицы Марии, яже создана на правоверней основе», - сказано о ней в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона. И вот теперь заезжий грек святит ее заново, как вместилище еретических непотребств!

Подобное отношение к русской святыне не сошло Феопемту с рук. По всей видимости, Ярослав, которого Иларион недаром же назвал истинным наследником Владимира, удалил греческого иерарха из Киева - не знаем точно, куда, но похоже, что опальный митрополит должен был вернуться в Константинополь. Впрочем, он не был официально сведен с кафедры и продолжал формально возглавлять Русскую Церковь вплоть до своей смерти во второй половине 40-х гг. XI в. Все это время Феопемт не переставал ковать козни против русского духовенства и Церкви. Характеризуя церковные отношения Руси с греками в 40-е гг. XI в., Никоновская летопись сетует, что Русская Церковь тогда много страдала от «вражды и лукавства».

Вслед за тем дело дошло до военных приготовлений. По словам Пселла, русы «нарубили где-то в глубине своей страны лес, вытесали челны, маленькие и покрупнее, и постепенно, проделав все в тайне, собрали большой флот и готовы были двинуться на Михаила». Вполне вероятно, что военным сборам предшествовали переговоры (предположительно, в 1041 г.), которые закончились неудачно для русской стороны. Мы не знаем точно, какие требования предъявил Ярослав Михаилу IV. Ясно только, что речь шла о той или иной форме политической и церковной эмансипации Руси от Византии. Пселл не случайно пишет в этой связи о «мятеже», или «восстании» русов.

К началу лета 1042 г. оснащенная всем необходимым русская флотилия была готова отплыть из Киева. Но Ярослав внезапно отложил поход. На его решение повлияло известие об очередной смене власти в Константинополе. В конце 1041 г. Михаил IV тяжело заболел и 10 декабря умер, приняв перед смертью постриг. Трон перешел к его племяннику Михаилу V по прозвищу Калафат (Конопатчик), которого императрица Зоя вопреки своим правилам не сделала своим супругом, а усыновила. Однако царствование его продолжалось всего пять месяцев. Он попытался отделаться от Зои, но в результате сам был свергнут и ослеплен (апрель 1042 г.). Развратная старуха немедленно обвенчалась с одним из своих бывших любовников - богатым и знатным сенатором Константином Мономахом . По описанию Пселла, в те годы он был мужчиной «несравненного вида», чье лицо «цвело красотою». Как и Зоя, Константин был уже дважды женат. Византийская Церковь крайне неодобрительно относилась даже ко второму, не то что третьему браку, но патриарх Алексей Студит , что называется, умыл руки. Отказавшись венчать «молодых» лично, он тем не менее не препятствовал совершению церковного таинства и по окончанию его благословил царскую чету.

Константин Мономах и Зоя

Как пишет Пселл, русы «не могли ни в чем упрекнуть нового царя», и Ярослав возобновил переговоры в надежде, что Константин IX окажется сговорчивее своего предшественника. Летом 1042 г. в византийскую столицу прибыло княжеское посольство. Но Мономах совсем не думал о государственных делах. По словам Пселла, «этот самодержец не постиг природы царства, ни того, что оно род полезного служения подданным и нуждается в душе, постоянно бдящей о благом правлении, но счел свою власть отдыхом от трудов, исполнением желаемого, ослаблением напряжения, будто он приплыл в гавань, чтобы уже не браться больше за рулевое весло, но наслаждаться благами покоя; он передал другим попечение о казне, право суда и заботы о войске, лишь малую толику дел взял на себя, а своим законным жребием счел жизнь, полную удовольствий и радостей». Вследствие этого русским послам пришлось иметь дело с окружением императрицы Зои и высшей церковной иерархией, то есть с теми же людьми, которые провалили прошлогодние переговоры. Вдобавок ко всему с послами Ярослава случился неприятный инцидент. Обстановка в Константинополе была накалена ожиданием близкой войны. Городское простонародье не скрывало своей враждебности по отношению к северным «варварам», и в один из дней эти настроения вылились в массовую потасовку с русскими купцами, торговавшими на константинопольском рынке. К несчастью, во время драки был убит какой-то «знатный рус», вероятно, из числа послов Ярослава. Случись подобное происшествие раньше, оно было бы так или иначе улажено в рамках действующего русско-византийского договора*. Но в условиях, когда обе стороны не желали идти ни на какие уступки друг другу, об этом не было и речи. Переговоры были прерваны, и русское посольство, раздраженное оказанным ему приемом, покинуло столицу Византии.

*По договору 944 г. Игоря с греками, преступление такого рода каралось либо ответной расправой на месте над убийцей, которую вправе были совершить родичи убитого, либо, - если виновный успевал «ускочить», - смертной казнью после его поимки. С принятием Русью христианства эти нормы вряд ли изменились, поскольку они были частью не русского, а византийского уголовного законодательства.

На этом возможности дипломатии были исчерпаны. Теперь решать тяжбу предстояло мечу.

II. Катастрофа у стен Царьграда

Военные действия в 1042 г. так и не начались, поскольку к тому времени, когда русское посольство вернулось в Киев, навигационный сезон на Черном море уже подходил к концу. Греки получили передышку, которая была им крайне необходима. Империю вновь раздирала гражданская война. Командующий сицилийским экспедиционным корпусом Георгий Маниак отказался повиноваться Константину Мономаху и поднял мятеж. Переправив свое войско в Болгарию, где к нему присоединилось множество недовольных, он двинулся прямо на Константинополь. Решающая битва повстанцев с правительственной армией произошла в двух переходах от Солуни, ранней весной 1043 г. Императорское войско с трудом одержало победу. Георгий Маниак, храбро сражавшийся в первых рядах, получил смертельную рану и умер на поле боя. Его отрубленную голову доставили в столицу и выставили на всеобщее обозрение в цирке.

Для того, чтобы подготовить Константинополь к отражению нападения русского флота у Мономаха оставалось совсем немного времени. Положение осложнялось тем, что охранявшая столицу эскадра сильно пострадала от пожара, случившегося в бухте Золотого Рога 6 апреля 1040 г.: большая часть военных кораблей тогда сгорела дотла. Константин распорядился стянуть к Босфору суда, разбросанные по прибрежным водам, и военно-морские силы провинций. Это сразу увеличило численность столичного флота до нескольких десятков кораблей. Известно, что только один стратиг прибрежной провинции Кивирреотов, расположенной в юго-западной части Малой Азии, привел в Константинополь эскадру из одиннадцати огненосных триер. Часть флота была выдвинута вперед для охраны дальних подступов к проливам.

В самой византийской столице были приняты строгие меры безопасности. Все русские наемники были высланы из города и распределены мелкими отрядами по отдаленным областям. «Скифы [русы], находившиеся в столице, - пишет Иоанн Скилица , - были рассеяны в провинциях. Это было сделано для того, чтобы уничтожить возможность какого-нибудь движения или покушения изнутри». Кое-где на местах правительственную инициативу подхватили и развили по-своему. Например, на Афоне подверглись разгрому каменные постройки в бухте и лодки, принадлежавшие обители русских монахов (монастырь Древодела, или так называемая Русика). Соседям русских иноков со страху почудилось, что они собираются оказать помощь своим соотечественникам, если те прорвутся в Эгейское море.

В отличие от греков, у Ярослава все было готово к войне еще с прошлого года. Численность русской армии и флота поддается определению лишь приблизительно. Летопись сообщает о «вои многы». Михаил Пселл пишет, что к Константинополю подошло «неисчислимое, если можно так выразиться, количество русских кораблей». По непомерно преувеличенным данным Скилицы, русское войско насчитывало до 100 000 воинов. Более или менее приемлемые цифры называет византийский историк XI в. Михаил Атталиат: 20 000 воинов на 400 судах. Его сведения можно подкорректировать следующим образом. В предыдущих морских набегах русов на Константинополь участвовало обыкновенно около 250 ладей. Допустим, что Ярослав сумел довести их число до 300-350. Но величина и, следовательно, вместительность этих судов была неодинакова: Пселл, как мы помним, пишет, что русы «вытесали челны, маленькие и покрупнее». Большая славянская ладья вмещала в себя 40 человек, малые лодки - от 10 до 20 воинов. Если предположить, что большие ладьи составляли около половины от общего числа русских судов, то можно говорить не более, чем о 10 000 ратников, принявших участие в походе 1043 г. Но и это была грозная по тем временам сила.

В составе русской рати источники выделяют княжескую дружину под началом воеводы Ивана Творимирича, киевский «полк» во главе с тысяцким Вышатой и большой отряд наемников, набранных в славянском Поморье («варяжском» побережье Балтики). Верховное командование над русским войском Ярослав вручил своему старшему сыну Владимиру, вызванному для этого из Новгорода. К тому времени Владимир достиг двадцати трех лет и, по определению Скилицы, был человеком горячего нрава. За ним уже числились военные победы. В 1042 г. он ходил из Новгорода на емь, финское племя, обитавшее в районе озера Пяйянне, «и победи их, и плени множество», как сообщает «Повесть временных лет» (позднее Церковь причислила его к лику святых - в первую очередь за создание новгородского собора Св.Софии).

В первых числах июня 1043 г. русская флотилия распустила паруса и недели три спустя достигла дунайских гирл - традиционного места отдыха русских купцов на пути в Константинополь. Здесь движение русского войска задержали стратегические споры вождей русского войска о дальнейших действиях, а также послы Константина IX, о прибытии которых в русский стан сообщает Скилица, не называя, правда, места, где состоялись переговоры. Василевс вроде бы выражал готовность предоставить некую компенсацию за обиду, нанесенную русским в прошлом году, но и только. Разумеется, это предложение не могло устроить Владимира, и он, по словам Скилицы, дал надменный ответ. Вполне возможно, что Константин просто тянул время, необходимое для завершения оборонительных мероприятий в столице.

На Дунае русы понесли первые потери. Стратиг фемы Паристрион («поистрийских», то есть подунайских провинций) Катакалон Кекавмен, собрав находившихся у него в распоряжении солдат, напал на русский отряд, рыскавший по местным деревням в поисках провианта, и, обратив врага в бегство, вынудил его вернуться на свои ладьи.

Передовая часть византийского флота, несшая сторожевую службу у болгарского побережья, в свою очередь пыталась задержать продвижение русских ладей к Константинополю, но не имела успеха. Русы, как сообщает Пселл, «прорвались силой или ускользнули от отражавших их… судов».

Во второй половине июля русская флотилия вошла в Босфор и заняла гавань на правом берегу пролива, напротив бухты Золотой Рог, где под защитой тяжелых цепей, перегородивших вход в бухту, стоял на приколе ромейский флот. В тот же день Константин IX приказал приготовить к битве все наличные морские силы - не только боевые триеры, но и грузовые суда, на которых были установлены сифоны с «жидким огнем». Вдоль берега были разосланы отряды конницы. Ближе к ночи василевс, по словам Пселла, торжественно возвестил русам о том, что завтра он намерен дать им морское сражение*.

* По известию Михаила Атталиата, сражение произошло в воскресенье. В июле 1043 г. воскресные дни приходились на 3, 10, 17 и 24 июля. Плавание из Киева в Константинополь продолжалось не менее шести недель, поэтому наиболее вероятна одна из двух последних дат.

С первыми лучами солнца, прорезавшими утренний туман, жители византийской столицы увидели сотни русских ладей, построенных в одну линию от берега до берега. «И не было среди нас человека, - говорит Пселл, - смотревшего на происходящее без сильнейшего душевного беспокойства. Сам я, стоя около самодержца (он сидел на холме, покато спускавшемся к морю), издали наблюдал за событиями». По-видимому, это устрашающее зрелище произвело впечатление и на Константина IX. Приказав своему флоту построиться в боевой порядок, он, однако, медлил с отдачей сигнала о начале сражения.

В бездействии тянулись томительные часы. Давно минул полдень, а цепь русских ладей все так же покачивалась на волнах пролива, дожидаясь, когда ромейские корабли выйдут из бухты. Ближе к вечеру Константин предпринял еще одну попытку склонить русов на мировую. По сведениям византийских историков, Владимир затребовал с императора денежную дань, величину которой Пселл определяет в 1000 статиров (византийских номисм*) на судно, а Скилица - в три литры золота (216 номисм) на отряд. Поскольку в последнем случае, как надо полагать, речь идет о низовой военной единице русского войска - «десятке», то данные Пселла и Скилицы, в сущности, почти равнозначны. Деля тысячу номисм на 40 человек (количество воинов, помещавшихся в большой русской ладье), мы получим в итоге 25 номисм на человека, а распределяя 216 номисм между десятью ратниками - 21,6 номисм на человека. Таким образом, при общей численности русской армии в 10 000 воинов, максимальная сумма дани могла составлять 250 000 номисм. Для оценки бюджетных возможностей императорского двора можно привести такие факты: весной 1042 г., после свержения Михаила V, у одного знатного вельможи было конфисковано 380 000 номисм, а в феврале 1043 г. Константин Мономах изъял из имущества умершего патриарха Алексея Студита 180 000 номисм. Как видим, выставленный Владимиром счет не был таким уж неподъемным для императорской казны. Однако Константин наотрез отказался обсуждать денежные требования русского князя, так как сам факт выплаты империей дани был равносилен признанию независимости Русской земли.

* Номисма - византийская монета, равная 1/72 золотого фунта.

Когда императорские послы вернулись в город, солнце уже клонилось к закату. Поборов свою нерешительность, Константин наконец приказал магистру Василию Феодорокану выйти из бухты с двумя или тремя кораблями, чтобы втянуть врага в бой. «Те легко и стройно поплыли вперед, - рассказывает Пселл, - копейщики и камнеметатели подняли на их палубах боевой крик, метатели огня заняли свои места и приготовились действовать. Но в это время множество варварских челнов, отделившись от остального флота, быстрым ходом устремилось к нашим судам. Затем варвары разделились, окружили со всех сторон каждую из триер и начали снизу пиками дырявить ромейские корабли; наши в это время сверху забрасывали их камнями и копьями. Когда же во врага полетел и огонь, который жег глаза, одни варвары бросились в море, чтобы плыть к своим, другие совсем отчаялись и не могли придумать, как спастись». По сообщению Скилицы, Василий Феодорокан сжег 7 русских ладей, 3 потопил вместе с людьми, а одну захватил, спрыгнув в нее с оружием в руках и вступив в бой с находившимися там русами, из которого одни были им убиты, прочие же бросились в воду.

Видя успешные действия магистра, Константин подал сигнал о наступлении всему ромейскому флоту. Огненосные триеры, в окружении кораблей поменьше, вырвались из бухты Золотого Рога и устремились на русов. Последних, очевидно, обескуражила неожиданно большая численность ромейской эскадры. Пселл вспоминает, что «когда триеры пересекли море и оказались у самых челнов, варварский строй рассыпался, цепь разорвалась, некоторые корабли дерзнули остаться на месте, но большая часть их обратилась в бегство».

В сгущавшихся сумерках основная масса русских ладей вышла из Босфорского пролива в Черное море, вероятно надеясь укрыться от преследования на прибрежном мелководье. На беду как раз в это время поднялся сильный восточный ветер, который, по словам Пселла, «взбороздил волнами море и погнал водяные валы на варваров. Одни корабли вздыбившиеся волны накрыли сразу, другие же долго еще волокли по морю и потом бросили на скалы и на крутой берег; за некоторыми из них пустились в погоню наши триеры, одни челны они пустили под воду вместе с командой, а другие воины с триер продырявили и полузатопленными доставили к ближайшему берегу». Русские летописи повествуют о том, что ветер «разбил» и «княж корабль», но подоспевший на выручку воевода Иван Творимирич спас Владимира, взяв его в свою ладью. Остальные ратники должны были спасаться кто как мог. Многие из тех, кто добрался до берега, погибли под копытами подоспевшей ромейской конницы. «И устроили тогда варварам истинное кровопускание, - заключает свой рассказ Пселл - казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море».

Впрочем, истинные размеры постигшего русов бедствия стали ясны только утром, когда буря утихла. Несколько тысяч русских воинов, растерявших оружие и доспехи, скопилось на берегу, но помочь им было нечем, так как все уцелевшие ладьи были переполнены. Решено было возвращаться на родину врозь - морем и по суше. Тысяцкий Вышата добровольно вызвался сойти на берег и возглавить отряд обреченных. Летопись сохранила героические слова доблестного воина: «Аще жив буду, то с ними, аще погыну, то с дружиною». Судьба этой части русского войска была ужасна. Вышата сумел довести своих людей до устья реки Варны (в Болгарии), но здесь на измученных и полубезоружных русов напал стратиг Паристриона Катакалон Кекавмен. Большинство русских воинов сложили головы в кровопролитной резне, а взятые в плен 800 человек, среди которых находился Вышата, были отправлены в Константинополь, где их подвергли казни, предусмотренной для государственных мятежников: некоторым выкололи глаза, другим отрубили правую руку. Окровавленные конечности были развешены на константинопольских стенах.

Отступление остатков русской флотилии имело более благоприятный исход. Владимир даже смог восстановить честь русского оружия. Вослед ему Константин IX направил 24 триеры под командой наварха Константина Каваллурия. Скилица рассказывает, что ромеям удалось настигнуть вражеский флот, стоявший на якоре в некоем заливе. Константин Каваллурий смело, или скорее безрассудно, ввел свою эскадру в залив, думая, что он имеет дело со всем русским флотом. Но оказалось, что русы устроили ему ловушку. В заливе стояла только часть их флота; другая же, находившаяся неподалеку в засаде, дождалась, когда ромеи войдут в залив, и внезапно появилась у них за спиной. При виде русских ладей, грозивших запереть устье залива, почти половина ромейской эскадры обратилась в бегство. Константин Каваллурий принял бой всего с одиннадцатью, или, по данным летописи, с четырнадцатью кораблями, чьи экипажи не поддались панике. В ходе ожесточенного сражения русы захватили триеру наварха, вместе с тремя другими, перебив всех, кто там находился. Остальные ромейские корабли, ища спасения, выбросились на прибрежные мели и скалы. Кое-кто из их экипажа спасся, прочие погибли или были захвачены в плен.

Однако эта победа уже не могла изменить печального для русов итога войны. Поход 1043 г. стал последним крупным военным конфликтом двух великих православных держав Средневековья.