"Я видел сон, который не совсем был сон..."

"Мцыри" - романтическая поэма Лермонтова. А романтическая поэма всегда гиперболична, то есть построена по законам "дерзкой мечты", поэтому она не боится никаких преувеличений. В ее сюжете всегда есть элемент чуда, есть и причудливая игра воображения, которая свидетельствует о "могучем духе героя". Я опущусь на дно морское, Я полечу за облака, - говорит Демон. И говорит он это не только как Демон, но и как герой романтической поэмы, для которого нет никаких преград ни во времени, ни в пространстве.

Романтики создали в поэзии настоящий культ мечты, возвысили мечтателей, зачислив в их сонм и самого Демона. Оказалось, что мечты обольщают "гордый ум" безумными надеждами, радужными перспективами, но не обещают непременной и безусловной победы над действительностью. Мечта и действительность - это "зеркальный мир" романтизма; но отражения "зеркала в зеркале", в "обратной перспективе" создают загадочную, таинственную глубину "мечтательного мира". В этом мире возможны видения, прозрения, пророчества, которые похожи на сны наяву. Мечта романтического героя вызывает в нем необыкновенный прилив сил, заставляет его воображение работать с удвоенной, с удесятеренной силой.

Но в случае поражения расплата за "безумные мечты" бывает тяжкой, когда герой остается один "без упованья и любви". "И проклял Демон побежденный мечты безумные свои..." В романтической поэме Лермонтова есть это искушение "безумной мечты" и "безмерного отчаяния", равно знакомые и "древнему Демону", и юному Мцыри. В поэме "Мцыри" отчетливо обозначены демонические черты в характере героя и п его мечтах, в его победах и поражениях, в дерзких поступках. Он выходит "на край", проходит "по краю", останавливается "на краю": на краю Грозящей бездны я лежал, Где выл, крутясь, сердитый вал; Туда вели ступени скал; Но лишь злой дух по ним шагал. Но Мцыри знал не одну, а две бездны. В одной из них Демон, "поверженный с небес", в "подземной пропасти исчез": она была тесна и мрачна, как погибель.

Другая была бесконечна, наполнена светом и теплом и могла одна своей синевой спасти героя от безотрадного отчаяния: В то утро был небесный свод Так чист, что ангела полет Прилежный взор следить бы мог; Он так прозрачен был, глубок, Так полон ровной синевой... Между этими двумя безднами, чувствуя притяжение и той и другой стихии, приходит "смиренный послушник", в сердце которого бушуют тайные силы бунта и мятежа. Ночь и луна имеют на него магическое влияние. Что-то в нем есть и лунатическое, может быть, им самим неосознаваемое.

Я долго силился вздохнуть -

И пробудился.

Уж луна Вверху сияла, и одна

Лишь тучка кралася за ней,

Как за добычею своей.

Даже пейзажи в поэме о Мцыри, нарисованные им самим, имеют фантастический колорит, потому что они созданы его "больным воображением".

Все, о чем рассказывает Мцыри в своей исповеди (а вся поэма, по существу, есть одна горячая и искренняя исповедь героя), совершается ночью, когда все спят. Никто не видел, как он ушел из монастыря, никто не был свидетелем его встречи с барсом, единоборства и победы над ним, разве только одна луна или "месяц, плывший средь небес". Ночь и одиночество в ночи - это участь романтического героя, участь Мцыри. Ведь это слово обозначает не только "послушника", но и "чужака". Поэтому он "не желал" "помогли людской": "Я был чужой для них навек, как зверь степной..." И в нем есть это природное, дикое, стихийное начало, заставляющее его бежать из монастыря, когда он чувствует себя "удальцом", освобождаясь от "оков" духовности.

Но путь, который увлекает его, - это путь без цели. "Бежал я долго, где? куда? не знаю. Ни одна заезда не озаряла трудный путь". Чего же он хотел? "Мне было весело вдохнуть в мою измученную грудь ночную свежесть тех лесов - и только..." Его " вольная душа", душа дикаря и удальца, хотела узнать, "для воли иль тюрьмы на этот свет родимся мы", жаждала воли. И он нашел эту волю... Но прежде надо разобраться, что именно он называл тюрьмой. Горский мальчик, осиротевший во время войны, находит приют в христианском монастыре.

Жизнь среди чужих людей кажется ему "пленом" и даже сам монастырь представляется "тюрьмой". Грозой оторванный листок, Я вырос в сумрачных стенах, Душой дитя, судьбой монах. Детская душа хранила глубокие детские обиды сиротства и одиночества, а может быть, и непризнанного поэтического дара, как это было в судьбе самого Лермонтова. Ведь исповедь Мцыри говорит о том, что он был поэтом и не годился в монахи. В его исповеди много поэзии, много лирики, много "картин", но совсем почти нет духовной глубины. В последней исповеди он говорит о себе:

"И я, как жил в земле чужой, умру рабом и сиротой..."

Между тем он не был "рабом", а жил среди братии.

Один из них, когда мальчика только что привезли в монастырь больного и умирающего, пожалел его, "больного призрел", выходил его. И в стенах Хранительных остался он, Искусством дружеским спасен. "Хранительные стены" и "тюремные стены" - разные вещи. Мальчик выздоровел, "стал понимать язык чужой", "был окрещен святым отцом". Так прошли годы. И теперь "во цвете лет" он хотел уже " изречь монашеский обет". Хотя его тревожила какая-то другая судьба, которая заставляла его искать "волю"..

Но "изречь монашеский обет" означало принять "чужую судьбу", к которой Мцыри не чувствовал себя призванным и предназначенным. И вот все, что он заглушал в себе в течение многих лет, что заглушала п нем и размеренная и благочинная монастырская жизнь, вдруг воскресло в нем с умноженной силой. В те годы, когда он готовился стать монахом, его сверстники в далеких аулах садились на коней, уходили в абреки, жили как вольные наездники или разбойники. И Мцыри почувствовал раздвоение души. Он был в одно и то же время послушник, завтрашний чернец, и дикий горец, похожий на Азамата из "Героя нашего времени ".

Как ему было жить с такой двойной душой? Он чувствовал отчуждение от братий, но он еще не успел понять, какое отчуждение ждет его среди родичей, после столь долгого отсутствия. Сюжет поэмы "ускользает" то в прошлое, то в будущее. А эпиграф из "Книги царств" указывает на быстротечность жизни: Вкушая, вкус их мало меда, и се аз умираю..." Его побег сопровождался грозными предзнаменованиями. Над горами шла гроза. Но это лишь прибавляло ему силы и дерзости, он готов был помериться силами с самой природой. Я убежал.

О, я как брат Обняться с бурей был бы рад! Глазами тучи я следил, Руками молнии ловил... Оставив братий по монастырю, он находит или видит братьев по стихиям в тучах, молниях и самой грозе. Когда он жил в монастыре, ему казалось, что горы очень близко, что до них можно дотянуться рукой, если подняться на высокую угловую башню. Но оказалось, что они очень далеко. Он, кажется, и не дошел до них.

Во всяком случае монахи три дня искали его в горах и не нашли. "Темный лес тянулся по горам кругом..." И вдруг увидели его в степи, чуть ли не у самых стен монастыря, куда он вернулся или, может быть, откуда не уходил никогда. "Его п степи без чувств нашли, и вновь в обитель принесли..." Он был болен, как в детстве когда-то, когда впервые переступил порог монастыря. И вновь к его одру приблизился чернец "с увещеваньем и мольбой", может быть, тот самый, который спас его от смерти однажды. И Мцыри, дотоле не отвечавший на вопросы, исповедовался перед чернецом и благодарил его за то, что он пришел выслушать его. Он готов был признать за собой грехи действительные и мнимые, но первым его словом было "детское" оправдание: "людям я не делал зла..." Так что же видел Мцыри на юле? Во-первых, он видел горы. И они показались ему одушевленными:

Я видел груды темных скал,

когда поток их разделял,

И думы их я угадал,

Мне было свыше то дано.

Мцыри проговаривается на каждом слове. Он говорит и рассуждает, как поэт: "То было свыше мне дано..." К тому же он признается, что "видел горные хребты, причудливые, как мечты. Может быть, это и была мечта, а не горы сами по себе. Он видел образ любви, перед которым не смел поднять глаз, лишь издали слушая песню девушки, сходившей узкой тропинкой к роднику, "держа кувшин на голове". Он видит псе ее движения как наяву: Порой Она скользила меж камней, Смеясь неловкости своей. Но, впрочем, может быть, это тоже было лишь сном, если сам Мцыри вспоминает о ней, как о видении: Отрадный сон Сомкнул глаза невольно мне, И снова видел я во сне Грузинки образ молодой... Видел он также образ зверя, которому смело пошел навстречу, сразился с ним, как рыцарь с силой зла, и победил его.

Никто не видел этой битвы:

"Кто видеть мог?

Лишь темный лес да месяц, плывший средь небес".

И я был страшен в этот миг;

Как барс пустынный, зол и дик,

Я пламенел, визжал, как он;

Как будто сам я был рожден

В семействе барсов и волков...

Монастырский служка, побеждающий в единоборстве барса, - такое могло присниться только во сне, возникнуть в разгоряченном романтическом воображении. Но это нисколько не смущает Мцыри, для которого мечта если не важнее, то во всяком случае дороже действительности: "Верь моим словам или не верь, мне все равно..." Недаром Мцыри вслед за сценой единоборства с барсом рассуждает о правде и силе детских снов: Про милых ближних и родных, Про волю дикую степей, Про легких бешеных коней, Про битвы чудные меж скал. Где всех один я побеждал] Но правда также и то, что все они, эти сны, такие яркие и неотразимые, рассеивались без следа при первом же звуке монастырского колокола: "Он с детских глаз уже не раз сгонял виденья снов живых..." Наконец, он видел образ смерти в обличий русалки "с золотой чешуей". Она искушала его вечными снами, звала за собой в глубину волн, смотрела на него зелеными глазами: "И надивиться я не мог..." Русалка пела ему нежную колыбельную: Усни, постель твоя мягка, Прозрачен твой покров.

Пройдут года, пройдут века

Под говор чудных снов...

Что же это все было? "То жар бессильный и пустой, игра мечты, болезнь ума..." - говорит Мцыри о видениях, которые преследуют его воображение. Он говорит и мыслит, как поэт, и этим похож на Лермонтова. Мцыри ясно видит все то, что ему снится, или все то, о чем он мечтает. Глядя на чернеца, принимающего его последнюю исповедь , он чувствует "ветер с гор" и ему кажется, что это брат или друг приблизились к нему, "внимательной рукой" прикоснулись к его лицу; и чей-то голос тихонько поет ему песню "про милую страну"... Зрительные образы преобладают в речах Мцыри.

Он просит исполнить его последнюю волю и перенести его "в наш сад", похоронить там, "где цвели акаций белых два куста": "И с той мыслью я засну и никого не прокляну", - говорит Мцыри. Лермонтов написал сложную монастырскую поэму с идеями бунта и смирения. Недаром его творчество так тревожило и занимало Достоевского. Лермонтов и сам знал силу этих снов наяву. У него была даже формула заклинания их призрачной власти:

Не верь, не верь себе, мечтатель молодой,

Как язвы, бойся вдохновенья...

Оно - тяжелый бред души твоей больной, Иль пленной мысли раздраженъе. "Раздражение пленной мысли" сыграло роковую роль в судьбе Мцыри. Он тосковал о том, что его "темное имя" останется неизвестным, как только может тосковать об этом безвестный поэт. И действительно, у него нет имени - только прозвание - "мцыри", "послушник", "чужак". И только какой-нибудь старый монах, стирающий пыль "с могильных плит", будет помнить его... Мцыри все знал о своей судьбе точно так же, как Лермонтов не только знал, но и видел свою смерть и описал ее в стихотворении "Сон": "В полдневный жар в долине Дагестана с свинцом в груди лежал недвижим я..." Пророчество Лермонтова сопоставимо лишь с исповедью Мцыри. Владимир Соловьев говорил даже о "сомнамбулическом" состоянии поэта, который способен так ясно видеть то, что с ним происходит в настоящую минуту и что произойдет в будущем. "Та удивительная фантасмагория, которою увековечено это видение в стихотворении "Сон", не имеет ничего подобного во всемирной поэзии", - пишет В.С.Соловьев.

Исповедь Мцыри звучит иносказательно, как исповедь Лермонтова, когда он говорит о своей романтической "мономании: "Я знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть..." Эти слова горят, как надпись на медали с изображением Лермонтова. Под "темным именем" Мцыри скрыто светлое имя Лермонтова. Он знал псе тревоги и надежды Мцыри, знал, что этот мальчик, похожий на "тростник" ("И слаб, и гибок, как тростник") был "мыслящий тростник" и потому оказался достойным героем романтической поэмы, где облака проходят, как сны, "как будто белый караван залетных птиц из дальних стран"...

Сочинение Лермонтов М.Ю. - Мцыри

Тема: - Духовный мир Мцыри (По поэме М. Ю. Лермонтова "Мцыри")

В 1837 году М. Ю. Лермонтов был сослан на Кавказ.
Проезжая по Военно-Грузинской дороге, он увидел остатки существовавшего когда-то монастыря. Там, среди развалин и могильных плит, он увидел дряхлого старика, который рассказал поэту о своей судьбе. Будучи ребенком, он попал в плен. Мальчик тосковал по родине и страстно мечтал вернуться. Но рутинная жизнь монастыря постепенно приглушила тоску. Пленник втянулся в однообразную жизнь послушника и так и не смог осуществить заветную мечту. М. Ю. Лермонтов в течение десяти лет до этого события вынашивал идею создания поэмы об иноке, рвущемся на свободу. И рассказ старика был настолько созвучен с мыслями поэта, что помог воплотить замысел в замечательную поэму "Мцыри". Только в отличие от прототипа, Мцыри хотя бы сделал попытку вырваться из прочных стен устоявшейся монастырской жизни.
Повествование ведется в форме монолога, поэтому читатель особенно остро ощущает отчужденность мальчика, его отстраненность от дел житейских, его воспоминания о родине - теплой, яркой, светлой, не идущей ни в какое сравнение с серой, тихой, угрюмой жизнью в теперешней его обители. В первой главе поэмы особенно видны трагические противоречия между душевной силой юноши и жизненными обстоятельствами, загнавшими его в тесные рамки монастырской жизни.
И вот, когда юноша должен принять обет, под покровом ночи он исчезает. Он отсутствует три дня. Его находят изможденным и обессиленным. "И близок стал его конец;/ Тогда пришел.к нему чернец". Начинается предсмертная исповедь - одиннадцать глав, повествующих о трех днях свободы, вместивших всю трагедию и все счастье его жизни. Исповедь Мцыри превращается в проповедь, спор с духовником о том, что добровольное рабство ниже, чем "чудесный мир тревог и битв", открывающийся свободой. Мцыри не раскаивается в содеянном, не говорит о греховности своих желаний, мыслей и поступков. Как сон, перед Мцыри встал образ отца, сестер, и он попытался найти дорогу домой. Три дня он жил и наслаждался дикой природой. Он наслаждался всем, чего был лишен, - гармонией, единением, братством. Девушка-грузинка, встретившаяся ему, тоже часть свободы и гармонии, слившейся с природой, но он сбивается с дороги домой.
На своем пути Мцыри встретил барса. Юноша уже ощутил всю силу и радость свободы, увидел единство природы и вступает в бой с одним из ее творений. Это было равное соперничество, где каждое живое существо отстаивало право делать то, что предписано ему природой. Мцыри победил, получив при этом смертельные раны от когтей барса.
Его находят в бессознательном состоянии. Придя в себя, Мцыри не страшится смерти, он опечален лишь тем, что его не похоронят в родной земле.
Мцыри, увидевший красоту жизни, не жалеет о кратковременности своего пребывания на земле, он осуществил попытку вырваться из пут, его дух не сломлен, в умирающем теле живет свободная воля.
М. Ю. Лермонтов этой поэмой дал понять нам, что стремления людей выполнимы, надо только страстно желать чего-нибудь и не бояться сделать решительный шаг. Многие, как повстречавшийся Лермонтову старик, не находят в себе сил совершить попытку вернуть себе свободу.

Картина развалин монастыря в Грузии.

Русский генерал везет с собой пленного ребенка лет шести «из гор к Тифлису». Тот в пути занемог, «он знаком пищу отвергал и тихо, гордо умирал». Один из монахов оставляет мальчика у себя. Тот вначале живет в стороне от всех, «бродил безмолвен, одинок, смотрел, вздыхая, на восток». Его окрестили, скоро он должен принять монашеский обет. Но однажды осенней ночью юноша исчезает. Три дня его ищут, потом «в степи без чувств нашли». Мцыри слаб, худ и бледен, «как будто долгий труд, болезнь иль голод испытал». «И близок стал его конец, тогда пришел к нему чернец». Мцыри исповедуется: «Я мало жил и жил в плену. Таких две жизни за одну я променял бы, если б мог».

Его душа звала «в тот чудный мир тревог и битв, где в тучах прячутся скалы, где люди вольны, как орлы».

Мцыри не просит о прощении, говорит, что смерть его не страшит, спрашивает, зачем старик спас его от смерти еще в детстве.

Я видел у других

Отчизну, дом, друзей, родных,

А у себя не находил

Не только милых душ - могил!

Тогда, пустых не тратя слез,

В душе я клятву произнес:

Хотя на миг когда-нибудь

Мою пылающую грудь

Прижать с тоской к груди другой,

Хоть незнакомой, но родной.

Увы! Теперь мечтанья те

Погибли в полной красоте,

И я как жил в земле чужой,

Умру рабом и сиротой.

Затем добавляет, обращаясь к старику:

Пускай теперь прекрасный свет

Тебе постыл: ты слаб и сед,

И от желаний ты отвык.

Что за нужда? Ты жил, старик!

Тебе есть в мире что забыть,

Ты жил, я также мог бы жить!

Мцыри рассказывает, что он видел на воле - пышные поля, зеленые холмы, темные скалы, а вдали, сквозь туман, покрытые снегом горы своей далекой отчизны. Мцыри говорит, что убежал из монастыря ночью в грозу. В то время как распростертые на земле монахи молят бога защитить их от опасности, бурное сердце Мцыри живет в дружбе с грозой. Как сон, проносятся перед ним воспоминания о родных горах, встает образ отца, отважного воина с гордым взором. Мцыри представляется звон его кольчуги, блеск оружия. Вспоминает Мцыри и песни своих юных сестер и решает во что бы то ни стало найти путь домой. «Ты хочешь знать, что делал я на воле? Жил - и жизнь моя без этих трех блаженных дней была б печальней и мрачней бессильной старости твоей». На воле Мцыри любуется дикой природой, спускается р горному потоку, чтобы утолить жажду, видит молодую прекрасную грузинку. Ее «мрак очей был так глубок, так полон тайнами любви, что думы пылкие мои смутились...» Девушка исчезает. Мцыри засыпает и видит ее во сне. Проснувшись, продолжает путь, сбивается с дороги. На поляне видит барса, вступает с ним в бой, побеждает его. «Но нынче я уверен в том, что быть бы мог в краю отцов не из последних удальцов». Сражаясь с барсом, Мцыри сам становится подобен дикому зверю: «Как будто сам я был рожден в семействе барсов и волков». Мцыри уважает своего противника: «Он встретил смерть лицом к лицу, как в битве следует бойцу!» Тело Мцыри изодрано когтями барса, поэтому Мцыри понимает, что до родного дома ему уже не добраться и суждено погибнуть «во цвете лет, едва взглянув на божий свет» и «унесть в могилу за собой тоску по родине святой» . Мцыри впадает в беспамятство. Его находят. Мцыри не страшится смерти, опечален лишь тем, что его не похоронят в родной земле. «Увы! - за несколько минут между крутых и темных скал, где я в ребячестве играл, я б рай и вечность променял...» Просит похоронить его в саду, откуда «виден и Кавказ».

МЦЫРИ

Картина развалин монастыря в Грузии.
Русский генерал везет с собой пленного ребенка лет шести «из гор к Тифлису». Тот в пути занемог, «он знаком пищу отвергал и тихо, гордо умирал». Один из монахов оставляет мальчика у себя. Тот вначале живет в стороне от всех, «бродил безмолвен, одинок, смотрел, вздыхая, на восток». Его окрестили, скоро он должен принять монашеский обет. Но однажды осенней ночью юноша исчезает. Три дня его ищут, потом «в степи без чувств нашли». Мцыри слаб, худ и бледен, «как будто долгий труд, болезнь иль голод испытал». «И близок стал его конец, тогда пришел к нему чернец». Мцыри исповедуется: «Я мало жил и жил в плену. Таких две жизни за одну я променял бы, если б мог».
Его душа звала «в тот чудный мир тревог и битв, где в тучах прячутся скалы, где люди вольны, как орлы». ^
Мцыри не просит о прощении, говорит, что смерть его не страшит, спрашивает, зачем старик спас его от смерти еще в детстве. "

Я видел у других
Отчизну, дом, друзей, родных,
А у себя не находил
Не только милых душ - могил!
Тогда, пустых не тратя слез,
В душе я клятву произнес:
Хотя на миг когда-нибудь
Мою пылающую грудь
Прижать с тоской к груди другой,
Хоть незнакомой, но родной.
Увы! Теперь мечтанья те
Погибли в полной красоте,
И я как жил в земле чужой,
Умру рабом и сиротой.
Затем добавляет, обращаясь к старику:
Пускай теперь прекрасный свет
Тебе постыл: ты слаб и сед,
И от желаний ты отвык.
Что за нужда? Ты жил, старик!
Тебе есть в мире что забыть,
Ты жил, я также мог бы жить!
Мцыри рассказывает, что он видел на воле - пышные поля, зеленые холмы, темные скалы, а вдали, сквозь туман, покрытые снегом горы своей далекой отчизны. Мцыри говорит, что убежал из монастыря ночью в грозу. В то время как распростертые на земле монахи молят бога защитить их от опасности, бурное сердце Мцыри живет в дружбе с грозой. Как сон, проносятся перед ним воспоминания о родных горах, встает образ отца, отважного воина с гордым взором. Мцыри представляется звон его кольчуги, блеск оружия. Вспоминает Мцыри и песни своих юных сестер и решает во что бы то ни стало найти путь домой. «Ты хочешь знать, что делал я на воле? Жил - и жизнь моя без этих трех блаженных дней была б печальней и мрачней бессильной старости твоей». На воле Мцыри любуется дикой природой, спускается р горному потоку, чтобы утолить жажду, видит молодую прекрасную грузинку. Ее «мрак очей был так глубок, так полон тайнами любви, что думы пылкие мои смутились...» Девушка исчезает. Мцыри засыпает и видит ее во сне. Проснувшись, продолжает путь, сбивается с дороги. На поляне видит барса, вступает с ним в бой, побеждает его. «Но нынче я уверен в том, что быть бы мог в краю отцов не из последних удальцов». Сражаясь с барсом, Мцыри сам становится подобен дикому зверю: «Как будто сам я был рожден в семействе барсов и волков». Мцыри уважает своего противника: «Он встретил смерть лицом к лицу, как в битве следует бойцу!» Тело Мцыри изодрано когтями барса, поэтому Мцыри понимает, что до родного дома ему уже не добраться и суждено погибнуть «во цвете лет, едва взглянув на божий свет» и «унесть в могилу за собой тоску по родине святой» . Мцыри впадает в беспамятство. Его находят. Мцыри не страшится смерти, опечален лишь тем, что его не похоронят в родной земле. «Увы! - за несколько минут между крутых и темных скал, где я в ребячестве играл, я б рай и вечность променял...» Просит похоронить его в саду, откуда «виден и Кавказ».

Поэма М. Ю. Лермонтова «Мцыри» построена в форме исповеди героя о трех днях, проведенных им на воле. Кроме того, композиция произведения включает в себя предысторию героя и его сон, который он видит, когда, сбившись с пути, голодный и умирающий, вновь выходит к монастырю.

Упав в бессилии возле святой обители, Мцыри видит сон, в котором в символических, ярких образах передаются его страдания, горькое сожаление о неудавшемся побеге, порыв к свободе. Герой видит себя на дне глубокой чистой реки. Вокруг него вьются «рыбок пестрые стада», одна из них, с золотой чешуей, «сребристым голоском» начинает шептать ему «странные речи», уговаривая остаться — «в воде привольное житье».

Во-первых, сон этот является следствием бесплодных усилий Мцыри, его тяжелых скитаний. Он отражает, прежде всего, физическое состояние героя: его физическое бессилие, болезнь и усталость. Мучимый жаждой, голодом и страшной жарой, герой мечтает об отдыхе, прохладе:

Казалось мне,
Что я лежу на влажном дне

Глубокой речки — и была

Кругом таинственная мгла.

И, жажду вечную поя,

Как лед холодная струя,

Журча вливалася мне в грудь...

И я боялся лишь заснуть, —

Так было сладко, любо мне...

Однако смысл этого сна гораздо глубже. Река эта, на дне которой находится герой, на наш взгляд, ассоциируется в его сознании с монастырем, рыбка — с монахом, который был наиболее близок к Мцыри. Жизненное пространство Мцыри ограничено монастырем точно так же, как река ограничивает жизненное пространство своих обитателей. Стада рыбок напоминают ему о монахах, братьях, живших вместе с ним в обители. Перекликаются с этой ассоциацией и «странные речи» золотой рыбки:

Я созову своих сестер:

Мы пляской круговой

Развеселим туманный взор

И дух усталый твой.

«Сестры» здесь напоминают о «братьях», то есть монахах, живущих в монастыре. Рыбка с золотой чешуей пытается уговорить Мцыри остаться на дне, где «привольное житье», «холод и покой», мягкая постель, где «незаметно пройдут года» «под говор чудных снов». Так же тихо и неспешно течет жизнь и в монастыре, так же, вероятно, уговаривал Мцыри приютивший его монах, видя боль и страдания ребенка.

В обители Мцыри фактически не имеет никаких прав, он не может их отстаивать ^ Ассоциативно здесь приходит на ум поговорка: «нем, как рыба». В метафорической форме сон этот отражает разочарование героя от его неудачного побега, его сожаление.

Имеет свое объяснение и умиротворенное, радостное состояние героя («так сладко, любо было мне...»). Известно, что чувства и эмоции, испытываемые человеком во сне по отношению к чему-либо, передают его диаметрально противоположные чувства, испытываемые им наяву по отношению к тому же самому предмету. Спокойствие и радость героя здесь не что иное, как его беспокойство, безысходная тоска, которую он испытывает в монастыре.

Характерно, что сон этот не был логически завершен: Мцыри потерял сознание, и «Божий свет» в глазах его угас. Так, мы можем допустить, что герой остался на «влажном дне глубокой речки» (в монастыре). Таким образом, сон Мцыри еще и предваряет будущие события — в финале поэмы, найденный монахом, он вновь оказывается в монастыре.

Однако в критике мы находим и иное истолкование данного эпизода. По мнению Д. Максимова, сон Мцыри вводит в поэму мотив забвения, ухода от своего идеала в мир мечты, волшебного сна. Рыбка как будто предлагает измученному жизнью герою альтернативный вариант — уйти от жизни «в мечтательное безволие», капитулировать перед ней и тем самым фактически примириться с жизнью в монастыре.

«Рыбка-русалка" — второй женский образ поэмы (первый — грузинка). Эпизод с рыбкой по своему композиционному значению аналогичен некоторым другим повторным темам произведения, например, темам дня и ночи: на совершенно новой основе в нем повторяется эпизод с грузинкой. Образ грузинской девушки и вид ее сакли смущает юношу мыслью о сладости любви и отдыха. Рыбка-сирена манит Мцыри космической безмятежностью и бездонным покоем полного растворения в природе...», — замечает исследователь.

Сон героя имеет самое непосредственное отношение к романтической теме русалки, лесной девы, любовь которой неизменно несет для героя гибель. Развитие подобной темы мы находим у Гете («Рыбак», «Лесной царь»), у Гейне («Лоре-лей»), у Жуковского («Ундина»). Однако герои этих произведений соблазняются «приманками красоты и тайны», поддаются чарам лесных дев и погибают. Мцыри же не поддается искушению, он остается верным своей земной мечте, мечте о свободе, о родине. Сон, таким образом, отражает философский смысл основной идеи произведения и ярко характеризует Мцыри.

Композиционно и стилистически данный эпизод выделяется из всей поэмы, ритм которой очень четок и динамичен, интонации эмоциональны и экспансивны. Эпизод же сна Мцыри отличается плавностью и созерцательностью, спокойным, убаюкивающим ритмом. Напевность и мелодичность речи усиливают аллитерации («Как лед холодная струя, Журча вливалася мне в грудь...», «Волка теснилася к волне И солнце сквозь хрусталь волны Сияло сладостней луны...»), эпитеты-определения («холодная струя», «таинственная мгла», «рыбок пестрые стада», «взор ее зеленых глаз», «ее сребристый голосок», «туманный взор», «дух усталый»), анафора («Люблю как вольную струю, Люблю как жизнь мою...»).

Таким образом, функции данного эпизода в поэме различны: раскрывая основную идею произведения — бескомпромиссность человеческого идеала, — сон ярко характеризует Мцыри, передает его чувства и мысли о собственной судьбе, предваряет будущие события.