Прежде чем говорить о духовной жизни, я хотел бы прояснить понятие “духовность”. Сегодня мы много слышим о духовности. О ней говорят люди самых разных профессий и мировоззрений, разного жизненного опыта, вкладывая в это понятие самое разное содержание. В православном, христианском понимании духовность прежде всего связана с понятием о Святом Духе. Духовность — это способность жить так, чтобы вся жизнь была пронизана присутствием Святого Духа, чтобы Святой Дух действовал в человеке. Таким образом, духовность — это прежде всего религиозное понятие. Вне религии этот термин лишен смысла.
Те, кто постарше, хорошо помнят, как в советское время в школах и вузах нас учили, что человек — это обезьяна, достигшая известной стадии интеллектуального развития, что человек — прежде всего существо материальное, живущее в материальном мире. Все, что при таком подходе вкладывалось в понятие духовности, было лишено религиозной сердцевины. Под духовностью понималась интеллектуальная деятельность, приобщенность человека к культуре, но не более.
Понятие культуры тоже требует объяснения. Слово “культура” произошло от латинского “культ” — “богослужение”. По своим корням вся человеческая культура имеет религиозное происхождение. В древнем мире не было иной культуры, кроме той, что была непосредственно связана с религией. Из чего родилась музыка? Из богослужебного пения, из желания людей воспевать Бога. С чего началось изобразительное искусство? С того, что люди пытались изобразить в линиях и красках свой религиозный опыт. Можно проследить истоки любого культурного явления, любого вида искусства. И окажется, что все они — в религиозных верованиях, в религиозном культе.
С момента, когда культура отделилась от религии, приобрела самостоятельное бытие, а произошло это не так уж давно — на Западе в эпоху Возрождения, а у нас, в России еще позже, — и появилась так называемая светская культура. Всякая светская культура, как мне кажется, в той или иной степени либо противопоставляет себя чему-то божественному и религиозному, либо подменяет собой нечто божественное и религиозное, либо постепенно, мучительно ищет те корни, от которых она когда-то оторвалась. Иными словами, культура не может быть нейтральной по отношению к религии. Она может быть религиозной, причем здесь я имею в виду не только чисто религиозную, но и светскую культуру, которая пытается нащупать свой путь к Богу. Она может быть и антирелигиозной, в том смысле, что воинственно противопоставит себя религии, как это было с советской культурой. Но культура может быть антирелигиозной и в том смысле, в каком приставка “анти” употребляется в греческом языке, “вместо”. Тогда эта культура, или, скорее, антикультура — попытка подменить собою религиозное содержание жизни.
И еще одно предварительное замечание — о смысле понятия “христианство”. Казалось бы, здесь нет вопроса, мы все знаем, чту такое христианство. И вместе с тем, если нас спросят, в чем сущность христианства, чем христианство отличается от других религий, зачем нужно христианство, то я думаю, не все сумеют правильно ответить. И это потому, что в понятие “христианство” тоже часто вкладывается совершенно разное содержание.
Христианство — одна из мировых религий, но этим далеко не исчерпывается его суть. Если мы посмотрим на отдельные составляющие христианства, то увидим, что многие из них имеются и в других религиях. Например, вера в единого Бога разделяется христианами, иудеями, мусульманами — представителями монотеистических религий. Христианская нравственность тоже не является чем-то уникальным: в чем-то она близка иудейской, ветхозаветной нравственности; много общего у нее с исламским нравственным учением. На уровне аскетической и молитвенной практики у христианства тоже немало общего с другими религиями. Посмотрите, как молятся христиане в храме и мусульмане в мечети. Они произносят похожие слова в молитвах, используют похожие жесты. Одним словом, ни на одном из перечисленных уровней мы не найдем кардинальных отличий христианства от других религий.
Уникальность же христианства заключается в том, что это религия Бога Воплотившегося — Бога, ставшего Человеком. Именно живая Личность Христа стоит в центре христианкой религии. Я подчеркиваю: не нравственное учение Христа, не те или иные аспекты духовной жизни, молитвенной, или аскетической практики, а именно живая Личность Христа есть центр и сущность христианства. Вся жизнь Церкви, вся духовная жизнь христианина, все, что мы называем духовностью в христианском понимании, — все это ориентировано на Христа и обусловлено стремлением к личному общению с Ним.
Уникальность христианства еще и в том, что то непреодолимое расстояние, которое существует между Богом и человеком и которое человек не может преодолеть собственными силами, уже преодолено Самим Богом — Богом, Который для того, чтобы мы могли узнать о Нем, полюбить Его, поверить в Него, для того, чтобы искупить нас от греха и зла, смерти и ада, стал Человеком, то есть одним из нас. Как говорили Отцы Церкви, Бог, оставшись единосущным Отцу по Божеству, стал единосущным нам по человечеству. Оставаясь всецело Богом, не утратив ничего из Своих божественных свойств, Он стал Человеком, добровольно принял на себя человеческую природу. Он остался тем, чем был, и воспринял на Себя то, чем не был. В результате человеческая природа настолько тесно и неразрывно слилась в лице Христа с Божеством, что всякое проявление этой человеческой природы было пронизано божественным присутствием. Иными словами, в лице Христа мы встречаем Человека, у Которого всякое Его человеческое проявление неразрывно связано с Божеством: Бог присутствует во всем, что делает, что думает и что говорит Христос-Человек.
Для христиан Христос — живой идеал, тот пример, которому мы должны во всем подражать. Не случайно в Православной Церкви почитают святых. Их почитают не потому, что они какие-то особые существа, созданные из другой материи. Это такие же люди, как мы с вами. Но это люди, которые прошли гораздо дальше, чем мы, по пути уподобления Христу. Они приобрели Бога внутрь себя, настолько естественно и неразлучно соединились и слились с Ним, что Бог чувствует Себя в каждом из святых как в собственном доме, и святые становятся как бы инструментами в Его руках, потому что Бог через них действует на других людей.
Каждый, кто становится христианином, вступает на путь, ведущий ко Христу. И у каждого своя дорога, своя тропа. Каждый человек подходит к цели со своей стороны. И чем ближе человек ко Христу, тем полнее он воспринимает Бога и тем более способен вместить в себя Бога. А приняв Бога внутрь себя, он может передавать знание о Боге и опыт присутствия Бога другим людям.
Вера в Христа Воскресшего
Теперь я хотел бы обозначить тему нашей сегодняшней беседы. Речь пойдет о христианской духовной жизни, о том пути, по которому христианин идет к своей цели. А цель эта — возможно более полное уподобление Богу и соединение с Ним.
Путь христианина обусловлен несколькими ключевыми моментами, без которых христианская духовность невозможна и немыслима. Прежде всего христианин — это член Церкви. Вне Церкви никакой христианской духовности быть не может, потому что Христос оставил после Себя не литературные произведения, которые мы могли бы изучать, не иные памятники Своего присутствия на земле, а именно Церковь — Церковь как реальность, в которой живут люди из поколения в поколение. В этом еще одно существенное отличие Христа от основателей других религий и нравственных учений.
Как правило, основоположники той или иной религии, того или иного философского или нравственного учения, были прежде всего учителями, которые заботились о том, чтобы оставить после себя письменное наследие. Сочинения каждого такого учителя становились фундаментом, на котором строилась жизнь основанной им школы. Христос же не написал ничего, ни одной строчки. Все, что мы знаем из письменных источников о Христе, — это свидетельства тех, кто видел Христа, или тех, кто слышал рассказы очевидцев. Среди тех, кто знал Иисуса Христа при Его земной жизни — прежде всего апостолы. Четверо из них — Матфей, Марк, Лука и Иоанн — стали авторами Евангелий, а Иаков, Петр и Иоанн — авторами посланий. Но был среди авторов Нового Завета человек, который, по-видимому, при жизни Христа не встречал — это апостол Павел. Именно с него начинается религиозный опыт тех людей, к которым принадлежат и сегодняшние христиане, не встречавшие Христа в своей физической жизни, но встретившие Его на своем духовном пути.
Вероятно, большинству из вас известна история обращения апостола Павла — человека, который из гонителя христианства превратился в его горячего апологета. Он был верующим иудеем и считал, что христианство противоречит основным нормам иудейской религии, что эта опасная секта. Вооружившись письмами против христиан Дамаска, Савл (так звали Павла до обращения) шел в Сирию, чтобы бороться против христианства. Но когда он был на пути в Дамаск, ему неожиданно явился Христос в ослепительном свете. Савл “упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус...” (Деян. 9:4). С этой встречи — не на уровне физического бытия, но на уровне духовного прозрения, обращения — началась жизнь апостола Павла, который, не встретив Христа при жизни, стал одним из самых ревностных Его последователей.
Все будущие поколения христиан — это люди, которые Христа лично не знали, не имели возможности прочитать Его сочинения, потому что таковых не было. Их знание о Христе исчерпывалось тем, что они могли прочитать в Евангелиях как свидетельствах людей, которые Христа видели и слышали. Но каждый из них встречал Христа на собственном духовном пути: не просто узнавал о Его учении или был убежден словами, которые прочитал, но именно обретал внутри себя Живого Христа.
Эти встречи происходили и происходят по-разному. Нет двух людей, которые пришли бы к Богу одинаковым путем. Одни приходят ко Христу через внезапное обращение, как у апостола Павла, другие — через чтение книг. Но настоящий христианин — это тот, кто не просто что-то слышал, узнал о Христе, начитался книг о христианстве. Это человек, который знает через свой внутренний опыт, что Воскресение Христа — реальность, что Живой Христос присутствует в Церкви. И Церковь тем и отличается от всех известных философских школ, религиозных общин и сообществ, что дает людям возможность соприкоснуться с Живым Христом в реальном внутреннем духовном опыте.
Христианин — член Церкви
Церковь располагает многими средствами, которыми человек может воспользоваться, чтобы выйти на путь, ведущий к личной встрече с Христом. Но прежде всего Церковь — это община. Когда человек приходит в Церковь, он перестает быть индивидуумом, стремящимся найти свой собственный, исключительный путь к Богу, к духовному совершенству. Попадая в Церковь, человек вливается в некий поток и начинает двигаться в его русле. Верующий человек оказывается идущим рука об руку с другими людьми. Став членом Церкви, человек становится членом общины и вместе с другими христианами начинает духовно возрастать.
Когда я говорю “человек стал членом Церкви”, то не имею в виду людей, которые время от времени заходят в храм, чтобы постоять на службе, поставить свечку и уйти, ничего не поняв, оставаясь такими же чужими в храме, какими они были до этого. Нет. Стать членом Церкви значит приходить в Церковь как в свой собственный дом, участвовать в ее жизни, регулярно посещать богослужения, исповедоваться и причащаться. Становясь членом Церкви, человек преодолевает культурные и психологические барьеры, отделяющие его от церковной жизни, и пытается войти в эту жизнь полноценно и интегрально.
Если в Церковь приходит человек, который мало знает о ее жизни, первой его реакцией нередко бывает шок — он попадает в совершенно непонятную и незнакомую атмосферу, слышит песнопения и возгласы на малопонятном языке, видит странные облачения, кадильный дым, странные церемонии. И человек неискушенный может подумать, что здесь происходит какое-то магическое действо, а вся обстановка создана для воздействия на психику. Именно так воспринимали Церковь многие атеисты, которые приходили в храмы с заведомым желанием все опровергнуть и ниспровергнуть. Но и пение, и чтение молитв, и одежды священнослужителей — это лишь внешняя сторона, которая никогда не станет понятной, если человек не ощутит ту внутреннюю сердцевину Церкви, которой является Сам Христос.
Церковные таинства — исповедь и Причастие
Основой церковной жизни являются таинства. Из них три основополагающие: Крещение — таинство вступления в Церковь, исповедь — таинство нашего ежедневного, регулярного очищения, и Причастие — таинство нашего соединения со Христом.
Для чего нужна исповедь и почему духовная жизнь и подлинная духовность невозможна без этого таинства?
Христианство утверждает, что то состояние, в котором мы сейчас живем, — это состояние человека после грехопадения: каждый из нас живет между Богом и диаволом, между добром и злом, каждый из нас ежедневно в своей жизни делает выбор между путем, ведущим ко спасению, к Богу, и путем, ведущим к духовной смерти и аду. В нашем нынешнем состоянии неизбежной раздвоенности, выбора между добром и злом мы духовно слепы, наше внутреннее зрение притуплено, мы часто не имеем правильных ориентиров, а потому не можем найти правильный путь. Мы не можем нащупать путь к свету именно потому, что находимся во тьме, не можем обрести путь к духовному исцелению именно потому, что не знаем, каков наш диагноз, каковы наши духовные болезни и как их лечить. Для всего этого и нужна исповедь.
Исповедь — это тот момент, когда мы ставим себя перед лицом Бога и производим честный, беспристрастный и беспощадный самоанализ; спрашиваем себя, чту отделяет нас от Бога и от людей, чту препятствует достижению духовных высот.
Из своей священнической практики могу сказать, что люди, которые исповедуются впервые или бывают на исповеди редко, как правило, не чувствуют своей греховности. Такой человек может прийти на исповедь раз в пять лет и сказать: “У меня больших грехов нет, я — как все, ничего не украл, никого не убил”, то есть приходит с чувством удовлетворенности самим собою. И парадоксальным образом, людям, которые исповедуются, скажем, раз в месяц или каждую неделю, на исповеди всегда есть что сказать, они видят свои грехи.
Почему это происходит? Потому что, чем ближе человек к свету, тем яснее ему все те недостатки, которые не видны во тьме. Если в комнате закрыть двери, зашторить окна и погасить свет, то невозможно будет увидеть, убрана она или в беспорядке, есть ли в ней грязь и пыль или нет. Если же распахнуть окно, в свете солнечных лучей сразу будут видны все места, где скопились грязь и мусор. Так же и с человеческой душой. Пока мы во тьме, пока далеки от Бога, пока варимся в собственном соку, мы не видим своих недостатков. Мы всегда уверены в своей правоте и только удивляемся, почему при всех наших прекрасных качествах так многое у нас не получается, так многое нас не удовлетворяет. И мы, как правило, виним окружающих, которые нас недооценивают, не замечают наши достоинства. От такого искаженного видения происходит много бед. И именно от этого помогает избавиться и исцелиться честная, полноценная и регулярная исповедь, которая приносится Богу, но сви-детелем которой является священник. Итак, исповедь — одна из важнейших составляющих христианской духовной жизни.
Другая составляющая — таинство Причащения. По учению Церкви, в момент принятия Святых Христовых Таин мы духовно и телесно соединяемся с Живым Христом. В свое время известный философ-материалист говорил, что “человек есть то, что он ест”. В каком-то смысле это действительно так: человек формируется тем, чем он питается. В христианстве верующие питаются Богом, причем не в переносном, духовном смысле, но в самом прямом: в таинстве Причащения под видом хлеба и вина они вкушают Тело и Кровь Христовы. При этом объяснить, что происходит в момент Причастия, невозможно: это можно пережить только на собственном опыте. С той же очевидностью, с которой апостол Павел ощутил присутствие Христа на пути в Дамаск, человек может почувствовать, что, когда он принимает Хлеб и Вино Евхаристии, он принимает в себя Самого Бога. Иначе говоря, расстояние, существующее между человеком и Богом, будучи однажды преодолено Богом, Который стал Человеком, основал Церковь и дал Свое Тело и Свою Кровь в пищу людям, — аннулируется в тот момент, когда мы духовно и телесно соединяемся с Богом в таинстве Причащения. В этот момент человек и Бог становятся “едино”, потому что жизнь человека, принявшего в себя Тело и Кровь Христа, становится неразрывно связанной с Богом, пронизанной Его присутствием настолько, насколько таковой являлась жизнь Христа, насколько таковой являлась жизнь Божией Матери и многих святых, соединившихся с Богом и ставших с Ним “едино”. Таким образом, Причастие — ключевой момент духовной жизни христианина.
О духовном наставничестве
На пути к Богу человек нуждается в духовном наставнике. Духовным наставником, или духовным отцом, духовником, может стать священнослужитель, которому вы доверяете. Он не может быть кем-то навязан. К выбору духовного руководителя нужно подойти очень ответственно. Прежде чем просить того или иного священника стать вашим духовным отцом, вы должны постараться понять строй его мыслей, его взгляды — не противоречат ли они вашим убеждениям. И если вы почувствовали, что это именно тот человек, которому вы можете доверить все самое сокровенное и взамен получить мудрый и честный совет, такой священник может стать вашим духовным наставником. При этом нужно помнить, что духовник не должен за вас решать ваши проблемы. Глубоко заблуждаются люди, которые воспринимают духовного отца как некоего оракула, способного решить все те проблемы, которые человек не может решить сам. Духовный отец может лишь помочь духовному сыну или духовной дочери прийти к правильным решениям, но не должен навязывать свои решения. Если же духовник действует иначе, если настаивает, чтобы любое его слово принималось к безоговорочному исполнению, такой духовник стоит на ложном пути. Очень важно найти такого наставника, который был бы духовно опытным и вместе с тем давал бы своим духовным чадам свободу, позволял бы им самим развиваться в этой свободе, подавая в нужный момент советы, но оставляя людям право принять их или не принять.
Проблема здесь заключается еще и в том, что священников мало, гораздо меньше, чем людей, которые хотели бы пользоваться их непосредственным, личным духовным руководством. Священник ограничен в своих возможностях, прежде всего во времени, и это тоже осложняет выбор священника, который стал бы подлинным духовным наставником.
О духовной литературе
В православной традиции существуют и другие способы получения духовного руководства. Это чтение духовной литературы, которой очень богата Православная Церковь. Евангелия, Деяния и апостольские послания, включенные в Новый Завет, составляют священное для христиан Писание. Верующие читают его ежедневно, многократно, а некоторые даже заучивают Евангелие наизусть. Кроме того, существует обширная литература, которая создавалась в течение всех двадцати веков существования христианства. И если человек хочет непрестанно духовно возрастать, он должен пользоваться и этими путеводителями.
Очень важно научиться правильно ориентироваться в море духовной литературы, которой сегодня заполнены книжные лавки. Далеко не все, что выдается за православную литературу, в действительности является таковой. В советское время мы страдали от того, что религиозные книги были недоступны, их можно было найти лишь на “черном рынке”, в “самиздате”. Сейчас ситуация изменилась. Церковные, монастырские и даже светские книжные магазины и лавки предлагают богатый выбор духовной литературы. Кроме книг и брошюр, есть видеоматериалы и аудиокассеты. Нередко эту продукцию сопровождают внушительные надписи, например “Книга издана по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II”; на многих книгах, брошюрах и кассетах изображены иконы, православные символы. Все эти внешние признаки принадлежности к православной традиции заставляют неразборчивых покупателей воспринимать всякую такую книгу как слово Церкви. Между тем, не всякая книга, на которой написано “По благословению Святейшего Патриарха”, действительно получила такое благословение. И не всякая брошюра, написанная православным автором, пусть даже священнослужителем, является подлинно православной.
Кстати, о “благословениях”. Иной раз попадаются книги, выпущенные по благословению иерарха, который в действительности уже несколько лет как умер. А недавно я видел книгу, изданную “по благословению святой горы Синай”. Может ли “гора” благословлять издание книги? И не является ли попранием памяти того или иного иерарха издание книг и газет якобы по его благословению через несколько лет после его смерти?
Одна из бед современной России — стремление нечестных людей нажиться на суррогатах, подделках. Происходит это повсеместно. Можно купить “фирменную” одежду знаменитого западного производителя: на деле же это изготовлено на отечественной фабрике, наспех скроено и продается по такой цене, что легко догадаться, что это подделка. То же происходит и на рынке духовной литературы. Есть книги, которые, прикрываясь громкими, вызывающими доверие “православными” названиями, на самом деле представляют собой подделку. Поэтому, приобретая книги, нужно быть осторожными и, если есть возможность, проконсультироваться предварительно с компетентными людьми.
Если же отмести весь этот мусор, то окажется, что существует огромное количество подлинно православной литературы, которая может стать для каждого христианина духовным руководством. Это прежде всего творения Святых Отцов и Учителей Церкви начиная со II века, таких как Игнатий Богоносец, Ириней Лионский, Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Блаженный Августин, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, Симеон Новый Богослов, Григорий Палама (чтобы ограничиться только этими именами). Из русских дореволюционных авторов полезно читать Феофана Затворника и Игнатия Брянчанинова. Среди современных авторов, чьи книги могут принести огромную пользу, назову прежде всего митрополита Сурожского Антония, архимандрита Софрония (Сахарова), архимандрита Киприана (Керна), протоиерея Александра Шмемана. Очень полезно читать жития святых — как древних, так и новых, в особенности жизнеописания отечественных новомучеников и исповедников XX века. Настольной книгой христианина может стать “Добротолюбие” — классический сборник писаний духовно-аскетического содержания в пяти томах.
О молитве
Никакая религия невозможна без молитвы. В христианстве молитва составляет основное содержание религиозной жизни. Христианин — это человек, который постоянно помнит о Боге. Когда мы говорим о молитве, речь идет не только о том, чтобы, встав с утра, несколько минут помолиться и сделать то же самое вечером перед сном; не о том, чтобы иногда, придя в церковь, адресовать Богу несколько слов, но о том, чтобы постоянно жить в Боге, постоянно помнить о Нем. Апостол Павел говорит: “Непрестанно молитесь” (1 Фес. 5:17). И именно непрестанная молитва является идеалом для христианина.
Вы спросите, как можно непрестанно молиться, если человек должен работать, заботиться о ближних и т. д.? Когда мы говорим о непрестанной молитве, здесь имеются в виду не только те минуты, когда мы стоим перед иконами, но молитва как обращенность, ориентированность всей нашей жизни на Бога — то, что в Ветхом Завете называлось “хождением пред Богом”. Из Ветхого Завета, мы узнаем, что, например, Енох “ходил пред Богом” (Быт. 5:24), царь Давид “ходил пред Богом” (3 Цар. 3:6), а вот царь Аммон “не ходил путем Господним” (4 Цар. 21:22). Здесь указывается на некое основное содержание жизни человека — как он определил себя по отношению к Богу. “Не ходить пред Богом” — значит, не помнить о Боге, не ориентировать на Него свою жизнь, не сверять ее с божественными заповедями, с идеалами духовной жизни. А “ходить пред Богом” — значит всякий свой поступок, всякое свое дело и всякое слово взвешивать на весах христианской духовности: соответствует оно ей, или выпадает из ее строя.
Молитва неразрывно связана с жизнью. Мы не можем достичь успехов в молитве, если в повседневной жизни бываем раздражительными, недоброжелательными, нетерпеливыми. Молясь, мы должны постепенно меняться к лучшему.
Молитва — это беседа человека с Богом. Мы молимся не потому, что это нужно Богу, что Бог от нас этого требует. И уж конечно не потому только, что мы хотим от Бога что-то получить, хотя в каких-то случаях мы просим Бога о вполне конкретных вещах. Некоторые думают, что молитва нужна лишь для того, чтобы что-то у Бога попросить, и в этом случае Бог — лишь средство для получения чего-либо. Это в корне неправильный подход. Мы молимся Богу прежде всего потому, что мы жаждем общения с Ним.
Общение с Богом сродни общению с любимым человеком. Подобно тому, как влюбленный постоянно думает о любимой девушке, стремится к встрече с ней, а расставшись, начинает ждать следующего свидания, так и христианин, для которого Христос — главное содержание жизни, просыпается с мыслью о Христе и засыпает с этой мыслью. Он всю свою жизнь сверяет с жизнью Христа и прежде чем что-то сделать, спрашивает себя: а как бы на моем месте поступил Христос? Постоянно соразмеряя свою жизнь с нравственным и духовным идеалом христианства, такой человек постепенно выравнивает ее, она постепенно изменяется к лучшему. Это может происходить быстрее или медленнее, но если человек идет по этому пути не сворачивая, если все составляющие христианской духовности присутствуют, то жизнь человека становится постоянным движением вперед.
Человек по отношению к Богу никогда не может быть нейтральным, не может стоять на месте. Он либо движется к Богу, либо отдаляется от Него. Это как в шахматах: выжидательные ходы почти никогда не приводят к победе, они только кажутся нейтральными, на самом же деле это путь к проигрышу. Шахматист в игре должен быть активен, реалистически оценивая сильные и слабые позиции той или иной фигуры. Он должен двигать фигуры так, чтобы на каждом фронте побеждать.
Так и в христианской жизни. На каждом из “фронтов” — будь то участие в церковных таинствах, молитва, чтение духовной литературы — у человека могут быть победы и поражения, но ни на одном из них он не должен отступать. В исповеди он должен идти шаг за шагом к все более глубокому покаянию. Причастие должно приводить его к все более ощутимым внутренним переменам. Молитва должна быть школой общения с Богом, внутреннего сосредоточения. Чтение духовной литературы должно быть не бессистемным и спонтанным, но способствующим постоянному духовному возрастанию. Есть и другие составляющие христианской духовной жизни, в частности, аскетические правила, посты, воздержание и тому подобное, которые помогают человеку достигать все более высокого духовного уровня.
Беда многих современных людей заключается в том, что они живут без ясной цели, блуждают по дорогам без правильных ориентиров. Человек, привыкая жить подобным образом, перестает ценить свое время: изо дня в день, из года в год жизнь проходит бесцельно, человек, что называется, убивает время. Но убивать время — это преступление. Жизнь и без того так коротка. И чем ближе подходит человек к неизбежному концу, тем острее ощущает кратковременность жизни. Если же жизнь человека духовно наполнена, пронизана божественным присутствием, то ему всегда не хватает времени, всегда хочется сделать и успеть больше.
Итак, в духовной жизни невозможны выжидательные ходы. Время может течь либо со знаком плюс, либо со знаком минус. На пути духовной жизни можно или прогрессировать, или регрессировать, то есть либо приближаться к духовным идеалам, к Богу, либо от них отдаляться. Часто люди, живущие без цели, без духовного ориентира думают, что жизнь их протекает с неким нейтральным содержанием. На самом же деле, сами того не замечая, они постепенно деградируют.
Земная жизнь — подготовка к жизни будущей
Заканчивая эту беседу, хотелось бы сказать, что для каждого человека — религиозного или атеиста, христианина или нехристианина — земная жизнь — это движение к смерти. И часто наша жизнь оказывается бесцельной и бессодержательной именно потому, что мы забываем о ее конечной перспективе. Святые Отцы говорили, что человек должен жить так, будто каждый день его жизни — последний. При такой внутренней установке человек отказывается от множества второстепенных вещей, потому что в перспективе встречи со смертью эти вещи кажутся незначительными и ненужными, он сосредотачивается на самом главном. В христианской духовной жизни очень важно, чтобы память о смерти всегда присутствовала, но не для того, чтобы отравлять человеку жизнь, не для того, чтобы он разучился радоваться жизни, а для того, чтобы придать жизни серьезность и глубину. В христианстве смерть воспринимается не как что-то ужасное, не как катастрофа, прерывающая течение жизни, но как венец жизни, ее кульминация, вершина, как переход человека в состояние более полноценное, духовное и божественное.
Земная жизнь — подготовка к жизни будущей. Но это не значит, что наша жизнь — лишь некий черновик будущей жизни. Земная жизнь ценна сама по себе, и человек живет здесь не для того только, чтобы переждать это время, а затем перейти в лучшее состояние. Он живет для того, чтобы в активном доброделании, в активной духовной жизни принести плоды — как те, которые он оставит после себя на земле, так и те, которые возьмет с собою на небеса.
Христос говорит: “Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе” (Мф. 6:19). Христианская духовная жизнь есть собирание сокровищ на небе — накопление духовного богатства.
И именно с тем, что мы накопили в душе, в духе, в сердце, мы и перейдем в жизнь будущую. И именно от того, какого духовного состояния мы достигли, в конечном итоге и зависит наша судьба в жизни вечной. Из этого мира человек не возьмет с собой ни материальное богатство, ни те многообразные способы подменить счастье, блаженство и удовлетворение, которые он здесь изобретает. Он возьмет с собой только то, что накопил в своем духовном опыте.
В прошедшие века, например в России XIX в., православное мировоззрение было частью православной жизни и поддерживалось окружающей действительностью. Даже не было нужды и говорить о нем, как о чем-то отдельном, – все жили по-православному, в согласии с окружающим православным обществом. Во многих странах само правительство исповедовало Православие; оно было центром общественной деятельности, и сам Царь или правитель исторически был первым православным мирянином, обязанностью которого было подавать своим поданным пример христианской жизни. В каждом городе были православные церкви, и во многих из них службы совершались ежедневно, утром и вечером. Монастыри были во всех больших городах, во многих меньших городах, за их пределами, в деревнях, в удаленных и пустынных местах. В России было более тысячи официально зарегистрированных монастырей, не считая других общин. Монашество было общепризнанной частью жизни. Действительно, в большинстве семей кто-нибудь – сестра или брат, дядя, дедушка, родственник – был монахом или монахиней, не говоря уже о других примерах православной жизни, странниках и Христа ради юродивых. Весь образ жизни был пронизан Православием, центром которого, конечно, было монашество. Православные обычаи были частью повседневной жизни. Большинство повсеместно читаемых книг были православными. Сама повседневная жизнь для большинства людей была трудной: им приходилось много работать, чтобы прожить, надежды на жизнь были невысоки, не была редкостью – все это подкрепляло учение Христа о реальности и близости другого мира. В таких обстоятельствах жить по-православному означало то же, что и иметь православное мировоззрение, и мало было необходимости говорить об этом.
Сейчас все изменилось. Наше Православие – это островок среди мира, живущего по совершенно другим принципам, и с каждым днем эти принципы все более меняются в худшую сторону, все более отчуждают нас от него. Многие люди подвергаются искушению разделить свою жизнь на две категории: повседневная жизнь на работе, с мирскими друзьями, в мирских делах, и Православие, по которому мы живем по воскресеньям и в другие дни недели, когда у нас есть для этого время. Но если взглянуть пристальнее, мировоззрение такого человека часто представляет собой странную комбинацию христианских и мирских ценностей, которые на самом деле не смешиваются. Цель этого доклада – показать, как живущие сегодня могут начать делать свое мировоззрение более ценным, делать его всецело православным.
Православие – это жизнь. Если мы не живем по-православному, мы просто не православные, вне зависимости от того, к какой вере мы формально принадлежим.
Жизнь в нашем современном мире стала очень искусственной, очень неопределенной, очень путанной. Православие, действительно, имеет свою жизнь, но оно также не столь уж далеко от жизни окружающего мира, и поэтому жизнь православного христианина, даже когда он действительно православный, не может не отражать ее так или иначе. Какая-то неопределенность и путаница проникли теперь даже и в православную жизнь. Давайте попытаемся взглянуть на нашу современную жизнь, чтобы посмотреть, как лучше могли бы мы выполнить наши христианские обязанности, вести жизнь не от мира сего даже в эти ужасные времена и иметь православный взгляд на свою сегодняшнюю жизнь, который позволит нам в эти времена выжить и сохранить в целости нашу веру.
Жизнь сегодня стала ненормальной
В то же время наше отношение к людям должно быть отношением любви и прощения. Сейчас в православную жизнь вкралась некоторая жестокость: «Это еретик, не общайся с ним», «Этот, возможно, православный, но с уверенностью утверждать нельзя», «А вот тот явно шпион». Никто не станет отрицать, что сейчас окружена врагами и что есть некоторые, кто не прочь воспользоваться нашим доверием. Но так было с апостольских времен, и в этом практическом отношении христианская жизнь всегда была чем-то рискованным. Но даже если иногда нами и пользуются, и мы должны проявлять осторожность, все же мы не можем отказаться от нашей основной позиции любви и доверия, без нее мы потеряем основу основ нашей христианской жизни. Мир без Христа недоверчив и холоден, но христиане, напротив, должны быть любящими и открытыми, а иначе мы потеряем соль Христову в себе и станем подобными миру, годными для того, чтобы нас выбросили и попирали ногами.
Немного смирения при взгляде на себя помогло бы нам быть более великодушными и прощающими ошибки других. Мы любим осуждать других за странность их поведения; мы называем их «cuckoos» или «тронутыми новообращенными». Действительно, мы должны беречься по-настоящему неуравновешенных людей, которые могут принести большой вред Церкви. Но какой православный серьезный христианин сегодня немного не «тронутый»? Мы не соответствуем обычаям мира сего, а если и соответствуем им в сегодняшнем мире, то мы уже не являемся подлинными христианами. Подлинный христианин не может чувствовать себя своим в миру и не может не казаться себе и другим немного «тронутым». Во многих странах достаточно придерживаться идеала христианства не от мира сего или креститься взрослым, чтобы попасть в сумасшедший дом, а эти страны торят дорогу всему миру.
Поэтому не будем бояться, что в миру к нам станут относиться как к несколько «тронутым», и будем продолжать хранить христианскую любовь и прощение, которые мир никогда не сможет понять, но в которых, в глубине сердца, он нуждается и которых даже жаждет. Наконец, наша христианская позиция должна быть – назову по недостатку лучшего слова – невинной. Ныне мир придает большое значение сложности, житейскому опыту, «профессионализму». Православие не придает этим качествам никакой цены, они убивают христианскую душу. И все же эти свойства непрестанно проникают в и в нашу жизнь. Как часто приходится слышать, особенно от восторженных новообращенных, о желании поехать в большие центры Православия, в соборы и монастыри, где собираются тысячи верующих и разговор повсюду идет на церковные темы, и можно почувствовать, как все же важно Православие. Это Православие есть лишь маленькая капля в ведре, если взглянуть на все общество в целом, но в этих больших соборах и монастырях столько народа, что кажется, что Православие действительно преобладает. И как часто видишь этих людей в жалком состоянии после того, как они удовлетворили свое желание и возвратились из «великих центров Православия» угрюмые и разочарованные, наслушавшиеся мирских церковных сплетен, полные осуждения и озабоченные лишь тем, чтобы быть «православными», «соответствующими» и по-мирски опытными в вопросах церковной политики. Одним словом, они потеряли свою невинность, свою неотмирность, были сбиты с толку из-за своей завороженности мирской стороной церковной жизни.
В разных формах это искушение встает перед нами всеми, и мы должны бороться с ним, не позволяя себе переоценивать в Церкви внешнее, но всегда возвращаясь к «единому на потребу» Христу и спасению наших душ от этого рода лукавого. Мы не должны закрывать глаза на происходящее в мире и в Церкви – нам нужно знать это ради самих себя, но наше знание должно быть трезвым, простым и прямодушным, а не усложненным и мирским.
Иоанн Предтеча и Креститель Господень
Св. Пророк Иоанн Предтеча сказал: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 3, 2). Другого пути, кроме покаяния, к Царству Небесному нет и не будет! Так он призывал народ к покаянию.
Затем того, кто желал принять у него крещение, он вводил в воды реки Иордана… И здесь человек исповедовал Иоанну Крестителю свои грехи. А Пророк в это время молился Богу о прощении его. Затем, по окончании исповеди, Иоанн Предтеча говорил: «Я крещаю тебя во имя грядущего Мессии», – и погружал его в воды Иордана.
Св. Ерм в книге «Пастырь» пишет: «Если бы Господь не даровал нам покаяние, то не спасся бы ни один человек». Святые Отцы говорят: «Первый дар благодати, первый дар Духа Святого – это познание своих грехов». Когда благодать коснется человеческого сердца, тогда человек почувствует, как он далек от Бога. Преподобный Антоний Великий перед смертью говорил: «Вся моя продолжительная жизнь была ни чем иным, как только лишь беспрерывным плачем о моих грехах!»…
Иногда мирские люди спрашивали у подвижников: «Почему вы всю жизнь свою проводите в плаче и покаянии, а многие в миру, совершают тяжкие грехи и между тем вовсе не считают себя грешниками?».
У святых Отцов есть такие примеры: когда вода мутна, в ней не видно ничего, когда она отстоится, то в ней можно различить и маленькие камешки, и песчинки. В темном погребе не видно грязи, но если луч света проникнет в него, то мы увидим там, в луче этого света, тысячи пылинок. Чем чище становится душа человека, тем яснее он видит свои грехи.
Что такое покаяние? О. Рафаил пишет, что, покаяние – это суд человека над самим собой до Страшного Суда. В мирском суде, чем суровее обвиняет преступника судья, тем более тяжкий выносится ему приговор…
А здесь, наоборот, чем строже совесть обличает человека, тем полнее его прощение, тем ближе его спасение. В чем состоит покаяние? Для того, чтобы оно было истинным, необходимы следующие условия:
Во-первых, сожаление о своих грехах. Во-вторых, чистосердечная исповедь пред священнослужителем – человеком, наделенным особым правом прощать и разрешать грехи. Но исповедь, не просто рассказ о своих грехах, а плачь о них. Ведь часто люди рассказывают о своих грехах без всякого покаяния, а иногда даже гордясь ими расписывая и сами подробности . Затем, в-третьих, человек должен решиться больше не повторять эти исповеданные грехи. Не быть, как сказал один митрополит, рецидивистом греха… Иметь решимость скорее умереть, чем согрешить снова. Есть древняя пословица: «Мудрый дважды не падает на одном месте». И, наконец, четвертое условие – человек должен стараться исполнять в своей жизни добродетели, противоположные прежде совершенным грехам. Вот тогда, наше покаяние и будет принято Богом.
Покаяние – это основа всей духовной жизни христианина. Почему мы же мы бываем, холодны даже в великие праздники? Почему, причащаясь, мы не чувствуем, как огонь и свет входит в наши сердца? Как сам Христос обретается там? А ведь каждый раз перед причастием мы со скрытым нетерпением, любопытством, и даже страхом, ждем этого чуда…Но ничего особенного не происходит…
Только потому, что мы не пробудили, не смягчили, не очистили душу покаянием. А нераскаянное сердце твердо как камень. Нераскаянное сердце – это дверь, закрытая перед Иисусом Христом. Есть древняя притча о том, как Господь послал Своих Ангелов, чтобы они принесли Ему то лучшее, что увидят они на земле. И каждый Ангел принес с земли дар Богу.
Не было лишь одного из них. Но вот явился и он и сказал Господу: «Я принес Тебе в дар слезу грешника. Я увидел, как ночью грешник, презираемый всем миром, один горько плакал о грехах своих и молился о прощении. Я взял его слезу и принес Тебе». И Господь сказал: «Это самый лучший дар. Слеза кающегося грешника – драгоценный дар для Меня!»…Итак, как память о смерти, укоренившись в человеческом сердце, дает ему мужество пережить все превратности нашей жизни на земле, дает ему глубокий мир, так и покаяние кончается небесным покоем и чистой радостью…
Святые Отцы указали нам различные пути ко спасению. Каждый из них обладал особыми добродетелями: преподобный Макарий Великий – смирением; авва Агафон – даром рассуждения; преподобный Сисой – огненной молитвой, во время которой сияло как солнце его лицо, и даже пальцы рук светились, будто унизанные горящими свечами; преподобный Ефрем Сирин – покаянным плачем; преподобный Моисей Мурин – милосердием, заботой о престарелых и больных монахах.
Одни служили Господу в безмолвии и уединении, предстоя Ему в молитве за весь мир, другие служили Богу в лице человека – своего ближнего. Кажется что существует много путей ко спасению, но какой из них самый легкий? Можем ли мы спастись без особых трудов, без изнурения своего тела? Есть ли такой путь? Оказывается есть! Есть такая лестница от земли до неба: один конец ее всегда у наших ног, а другой – у престола Божия.
Жил в некоем монастыре нерадивый монах: он часто опаздывал к службе, огорчал этим остальных и вынуждал гневаться игумена. Иноки роптали и даже просили настоятеля изгнать его. И вот этот монах заболел, болезнь усиливалась, и он уже приближался к смерти. Огорчены были монахи, что погибнет душа несчастного. Собрались они у одра его, чтобы облегчить предсмертные страдания своей молитвой, но что, же видят они? Этот монах умирал смертью праведника. Лицо его выражало спокойствие и радость.
Когда он немного очнулся, братия спросили: «Какое утешение получил ты от Бога? С кем ты беседовал, как с близкими родными своими?» И умирающий, собрав последние силы, отвечал: «Братия, вы знаете, что я жил недостойно, и вот я увидел, как демоны окружили мой одр, в руках их была хартия – лист, сверху донизу исписанный моими грехами; они приблизились ко мне, Ангел же хранитель мой стоял вдалеке и плакал. И вдруг я услышал голос с неба: «Не судите, да не судимы будете! Этот монах не осудил никого, и Я прощаю его!» – и тотчас хартия в руках демонов загорелась, и они с воплями исчезли. Подошел ко мне Ангел и приветствовал меня, и я говорил с ним. Братия, – продолжал он, – после принятия монашества я не осудил ни одного человека!» «Братия, – сказал он еще, – вы осуждали меня и осуждали справедливо, а я, грешный, не судил никого». И так он почил смертью праведника.
Поэтому нам нужно помнить, что каждым грехом своим мы оскорбляем величие Божие. Апостол Павел говорит: Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? (1 Кор. 3, 16). А мы оскверняем этот храм своими грехами, разоряем его. Достоинство, совершенство Господа бесконечно, поэтому и оскорбление, которое мы наносим Богу, совершая грех, – огромно…Господь благоизволил по милости Своей, как бы уравнять Себя с людьми, Он сказал: «Если вы отпустите ближнему грех, то и Я отпущу вам долги ваши; вы простите – и Я прощу; вы не судите – и не будете судимы».
В Священном Писании, в «молитве Манассии», сказано: «Аврааму, и Исааку, и Иакову, не согрешившим Тебе…» Св. Димитрий Ростовский говорит: «Все люди грешны, даже праведник пять раз в день падает и встает, как написано в притчах», – конечно, падение его, может быть не как наше, но падение где-то в мыслях, в глубине сердца: «Никто не чист от греха, хотя бы прожил на этой земле один день»…А как же Священное Писание говорит, что Авраам, Исаак и Иаков не согрешили пред Господом? Неужели же Писание ошибается? «Нет! – говорит святой Димитрий Ростовский. – Авраам, Исаак и Иаков не имели злого чувства ни к кому, они всех прощали, они не судили никого, они не желали несчастья ни одному человеку – даже врагам своим. Они не погрешили пред Богом грехом злобы»…
Однако некоторые говорят: «Если мы будем прощать все грехи, то зло возрастет, грешники будут становиться еще наглее, они ведь нам на голову сядут…». Но чаще бывает наоборот: когда человеку оказывают милосердие, в душе его все, же пробуждается совесть, а зло наоборот, только умножает зло. Про святого епископа Аммона рассказывают, что к нему привели на суд женщину, которая обвинялась в грехе прелюбодеяния (тогда епископ выполнял и роль судьи). Посмотрев на несчастную, святой епископ сказал: «Ты зачала ребенка, роды твои будут трудными».
Затем обратился к своим служителям: «Дайте ей десять аршин полотна: если она умрет во время родов, то оно будет ей саваном, а если родится ребенок, то оно пригодится для него». И отпустил женщину, не наказав ее и не дав никакой епитимии. Тогда одна дева, присутствовавшая на суде и жаждавшая, чтоб порок был наказан, закричала: «Этот епископ, наверно, безумный!» На это святой ответил ей: «Долгие годы я молился в безмолвии в пустыне, чтобы стяжать это безумие, и теперь не желаю расстаться с ним, не променяю его ни на какую мирскую мудрость». То есть он достиг такой степени совершенства, что не видел уже зла в людях. И в данном случае он своим мудрым поступком привел грешницу к глубокому покаянию, напомнив ей о смерти, спас ее душу.
>В другой раз пришли к нему монахи одного монастыря и стали жаловаться на монаха, который пал так низко, что к нему ночью приходила женщина, и стали требовать от преподобного Аммона, чтобы он изгнал этого монаха, сняв с него иноческие одежды. Епископ отказался: «Я не поверю, пока не смогу убедиться в этом сам».
И вот монахи проследили, как блудница зашла в келью, этого несчастного инока, и сообщили об этом епископу – и он сказал: «Пойдемте вместе». Постучались в дверь к монаху; тот, трепещущий от страха, вышел им навстречу. Епископ с братией вошли в келью. Аммон догадался, что монах спрятал свою ночную гостью под стоявшую в кельи бочку; он сел на эту бочку и сказал монахам: «Обыщите все углы комнаты». Те начали искать, залезли в погреб, но никого, конечно, найти не смогли. Никто из них не посмел попросить: «Встань, Владыко, мы посмотрим под бочкой».
Постояв, они сказали: «Мы никого не нашли». Аммон ответил им: «Видите, как вы согрешили? Идите и кайтесь». А сам остался с тем монахом, подошел к нему, не сказав и слова в укор, а, только, взяв его за руку с любовью, шепнул ему тихо: «Брат, брат, следи за душой своей, помни, как коротка эта жизнь», – и вышел. Эти слова так поразили грешника, что он тут же дал пред Богом слово никогда больше не согрешать и, прогнав ту женщину, впоследствии стал добрым подвижником и свое спасение приписывал милосердию Аммона: его могли изгнать с позором, и тогда, уйдя в мир, он бы уже совершенно бесстыдно погрузился в бездну грехов…
Но есть и другие примеры!!! В некоем храме служили две девственницы. Служили усердно, с юных лет посвятив себя Богу, они почти не выходили за ограду храма. Но страдали при этом пороком осуждения. Осуждали они богомольцев, осуждали священников, дерзость их простиралась даже до осуждения епископа, как будто дьявол держал в руке своей их языки… На каждом почти приходе есть такие люди – какой-то гибрид между человеком и змеей, если позволите сказать: туловище человека, а голова змеи. Мы с вами ведь, тоже часто встречаемся с такими людьми, одержимыми духом злословия и осуждения, но считающими себя борцами за правду…
Епископ той области увещевал сестер, но ничего не помогало. Тогда он дал им епитимью. И вот, находясь под епитимьей архиерея, эти девы заболели и умерли. Так как они всю жизнь посвятили служению в храме, то их похоронили внутри церкви. И что же? Когда шла Литургия и диакон возглашал: «Оглашенные, изыдите!» , то многие из молящихся видели, как две тени выходили из гробницы.
Приклонившись низко к земле, как преступники, словно стыдясь даже посмотреть на свет Божий, они выходили тихо из храма – это продолжалось долгое время. Священник понял, что эти несчастные души не имеют места в Церкви Небесной, и потому Господь зримо выгоняет их из храма, но еще – что Он изгоняет их из милости к ним, чтобы видевшие это усилили молитву за них. Он сообщил об этом архиерею, тот пришел в церковь и просил собравшихся, чтобы все встали на молитву; они молились об упокоении сестер. Епископ попросил, чтобы верующие простили этим умершим девам все, что кто имел против них, так как почти все были оскорблены и задеты их языками; и весь народ сказал: «Да простит их Господь». Тогда архиерей подошел к гробнице и прочел разрешительную молитву. После этого во время Литургии тени уже больше не появлялись…
Про некоторого святого старца рассказывают, что когда он заночевал в одном селе, возвращаясь в монастырь, то услышал, как селяне бранятся друг с другом, употребляя самые грязные, бранные слова. Тотчас он встал на колени и начал горячо молиться. И предстал пред ним Ангел Божий с огромным мечом и сказал: «Этим мечом будут поражены все, кто осуждает ближних своих: блажен ты, что слыша эту брань, которая была попущена тебе в искушение, никого не осудил, а стал молиться! За это благословение Божие будет на тебе»…
Оказывается неосуждение, по словам святых отцов – самый легкий путь ко спасению, но как часто мы забываем о нем! Не только прощение наших грехов, но даже мера благодати Божьей, как бы в наших руках, потому что Господь сказал: каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить! (Мф. 7, 2). Спасение и благодать – это дар Божий, но условие для принятия его – прощение всех людей.
Тот, кто искренне прощает человека, и первый идет с ним мириться, тот уже больше никогда в жизни не вспоминает несправедливости, причиненной ему. Кто искренне прощает, тот так же искренне желает добра тому, кого он простил, как лучшему своему другу. А самый главный признак того, что мы простили нашего противника, – мы горячо молимся за него и желаем ему в глубине своего сердца всех благ и в вечной, и во временной его жизни. Как мы хотим, чтобы Господь относился к нам, так и мы должны относиться к каждому человеку!
У нас же повсеместно распространенное наше лицемерное ощущение и понимание, того, что будто бы мы своим осуждением, можно принести пользу тому человеку, которого осуждаем, хочем помочь ему, избавить его от его недостатков, вырвать сучок, как образно сказано в Евангелии, из глаза ближнего своего. Сучок, который к тому же, в глазах осуждающего обычно вырастает до размера бревна. И настолько часто глаза ближних переполнены «бревнами», что зритель этих «бревен» оказывается неспособным видеть ничего уже в своих собственных очах.
Но довольно при свете своей совести посмотреть на себя со стороны и спросить: «Для того ли ты говоришь свои осуждающие слова, чтобы помочь человеку избавиться от его греха?» — как все станет ясно. Очень немногие осуждают, искренне желая помочь человеку избавиться от его грехов. Обычно за счёт чужих грехов происходит самоутверждение в своей мнимой праведности и мудрости. Да откуда взяться в нас этой праведности и мудрости…Мы все еще, только в начале пути, и подай Господи нам не сойти с этой дистанции…
Обличать же греховные тенденции, вообще довольно бессмысленно. Это приводит лишь ко взаимному раздражению…Только когда у человека слабая психология, и не очень остро выраженная чувствительность, он может реагировать на обличения вполне спокойно. Иногда человек спокойно реагирует на обличения, и по причине чрезвычайно высокой гордости (известный пример монаха из книги аввы Дорофея, который не обижался на обидчиков лишь потому, что считал их хуже собак ).
Для того, чтобы увидеть по-настоящему чужие греховные тенденции, необходимо прежде увидеть себя самого и освободиться от собственной порочности, потому что лишь при этом условии можно с любовью видеть греховное горе другого человека. А иначе, будешь это либо неправильно видеть, и неправильно квалифицировать; и, не имея опыта собственного освобождения, никогда в жизни, не сможешь помочь другим…
Великое благо для всех нас, пока мы еще живы — научиться любить, прощать и не осуждать. Но, вспомните, как тяжело это дается нам на практике… Но и этому нам надо все же научиться, при помощи постоянного контроля за самим собой «любимым», за своими поступками и делами…
Поэтому будем помнить о том, что душа человека становится, намного лучше, живее, честнее, светлее, добрее и божественнее, когда в ней пробуждается, сначала почти нехотя, а потом и сознательно, а потом — и с большой силой любовь к тому, чтобы прощать и любить своего ближнего. Начнем этот путь, конец которого бесконечен, потому что он для нас, в бесконечной вечной жизни во Христе…
Вконтакте
Алексей Ильич Осипов
Доклад на Богословской конференции РПЦ «ПРАВОСЛАВНОЕ БОГОСЛОВИЕ НА ПОРОГЕ ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ» Москва, 7-9 февраля 2000 г.
Ваше Высокопреосвященство! Досточтимое собрание!
Какими бы вопросами и проблемами мы ни занимались и насколько бы они ни были важны для нашей жизни - как обычной, так и церковной, все мы прекрасно понимаем, что, в конечном счете, решение всех этих вопросов для верующего человека сводится только к одному. Основная наша проблема - как нам устроить правильно свою внутреннюю жизнь, свой дух, свою душевную жизнь. Вопросы духовной жизни являются той окончательной целью, к которой сводятся все прочие наши проблемы. Мы смертны - и от этого мы никуда не уйдем. И сколько бы мы ни решали каких-то проблем, в конечном счете, основная наша задача - это правильное устроение внутренней духовной жизни. К этому призывает Евангелие, к этому призывает наша вера. И все мы прекрасно это понимаем. Правда, часто забываем об этом. Многие проблемы подчас нас настолько отвлекают, что мы забываем о самом главном. Хорошо сказано у дедушки Крылова: "Весь зоопарк я осмотрел, слона вот только не приметил!"
Часто в нашей жизни - каждый человек - и мы себя самих именно на этом и ловим, - что слона-то мы никак не примечаем: зачем мы живем, для чего живем и к чему мы стремимся в конечном счете?
Так вот, проблема духовной жизни - это самая основная проблема, стоящая перед нами, и она определяет на самом деле весь характер, весь строй не только нашей жизни, но и всего нашего творчества, всей нашей деятельности во всех направлениях, в каких бы человек ни стремился, на что бы он ни направлял он свою мысль. В конце концов именно дух творит себе формы. Содержание духа, чистота его или, напротив, страстность - определяют характер всей нашей деятельности. Мы можем говорить о чем угодно, но мы прекрасно понимаем: до тех пор, пока мы не победим в себе самых элементарных страстей и страстишек, все наши самые прекрасные высокие слова - останутся беспомощными и бесплодными.
Что же такое духовная жизнь с точки зрения Православия? Какое она имеет значение для человека? Какое она имеет значение для нашей частной, личной, общественной и государственной жизни? Для всего она имеет первостепенное значение. Духовная жизнь не ограничивается каким-то внутренним миром, который не имеет никакого отношения к окружающей жизни. Глубочайшая ошибка так считать. Дух действительно творит себе формы. И все, что мы видим, что совершается в нашей окружающей жизни, - это есть только вершочки, только ростки, а корни - там, они в душе и определяют всю нашу жизнь - и политическую, и социальную, и подход ко всем нашим проблемам, с которыми мы сталкиваемся.
В конце концов, с христианской точки зрения мы должны понять, в чем заключается Промысел Божий. Что Он такое есть? Совершенно очевидно, Промысел Божий - это есть непрестающее действие Любви и Премудрости Божией, направленное - к чему? Вот иногда мы, знаете, так говорим: к спасению - вот и все. А что это такое - "к спасению"? Нужно яснее расшифровать, в чем тут дело. Что такое Промысел Божий?
Почему каждый из нас находится в разной ситуации? Почему у нас всего два-три процента богатейших людей, а девяносто процентов нищих? Почему все корежится и ломается? Почему в нашей жизни столько невзгод и неприятностей? В чем причина? Промысел Божий - это есть такое действие, которое, во-первых, соотносится с нашим духовным внутренним состоянием. Это важно понимать - с нашим внутренним состоянием: то, что можно дать одному, нельзя давать другому; то, что полезно для одного, - вредно для другого. Это первый и важнейший элемент, входящий в понимание того, что мы именуем "Промыслом Божиим".
Второе - не менее важное, может быть даже более важное: Промысел Божий направлен как на каждого человека, так и на каждый народ, и на весь мир в целом, на все человечество в целом. Кстати, откуда проистекают, может быть, и корни понимания христианской историософии: на что направлен? На одно только. Мы же утверждаем, что центральным и самым главным событием во всей человеческой истории является Пришествие Христа. Христа - то есть Спасителя. Спасителя как отдельного человека, так и человечества в целом. Какой вывод отсюда можно сделать? Совершенно очевидный: самое главное для каждого человека и для человечества в целом - убедиться наконец в том, что нужен Христос. Для меня, для нас, для всех. Вот в чем состоит главнейшее действие Промысла Божия. Он ставит каждого человека в отдельности, каждую социальную группу, каждый народ, государство, человечество, повторяю, в целом - ставит в такие условия - наилучшие условия, при которых в конце концов мы бы должны, я бы должен понять, что действительно: мне же нужен Спаситель!
И вот мы видим, что идет в истории: идет потрясающее раздвоение в понимании этого слова, глубокого значения этого слова, когда мы говорим "Спаситель" и "спасение" - два не совместимых совершенно между собой смысла, противоборствующие в течение всей истории человечества, которая должна закончиться страшным катаклизмом. Вот каковы два смысла. Когда пришел Христос, посмотрите, чем Он занимался? Во-первых, Кем Он пришел - это уже обращает на себя внимание, - с точки зрения нашей обыденной, вернее, с точки зрения той атмосферы жизни, в которой мы живем, тех целей и стремлений, которые присутствуют в нас. Просто даже странно, когда Он пришел - Кем? - Императором? Нет. Какая ошибка думаем: как много Он мог бы сделать! Вы только подумайте, что бы Он мог сделать со всем миром, если бы стал повелителем этого мира! А наверное, если бы Христос стал императором, покорил бы весь мир, установил бы лучшие законы, отменил бы рабство, дал бы свободу просвещению, установил бы такие нормы жизни!.. Я думаю, что для многих, у кого мало веры или мало знаний христианства, - да, они будут делать такой вывод: Христос совершил колоссальную ошибку.
Кем Он пришел? Патриархом? - выражаясь нашим языком. Нет. Архиереем? Нет. Книжником-богословом? Нет. Священником? Нет. Да что же это такое в конце концов?! Да какой же это Спаситель? Без власти, без прав, без полномочий, какой-то нищий, группа учеников вокруг Него ходит - еще и ученики безграмотные: в субботу колосья теребят, чтобы там чего-нибудь съесть, а в субботу не положено, а Он еще их и оправдывает. Вся жизнь Его, вся Его проповедь была направлена совершенно в другую сторону: "блаженны чистые сердцем - они Бога узрят". Вся сила Его проповеди, вся сила Его жизни, вся сила Его образа и Его деятельности были направлены только к одной единственной цели: хотя весь мир занимается только одним - хлебом насущным, вот те только немногие и вождь их Христос обратил внимание людей на центр, откуда исходят благоденствия человека.
Посмотрите, Он сказал, поразительную вещь: "не заботьтесь о том, что вам есть, что пить и во что одеться" (в греческом тексте, где "не заботьтесь" - стоит "не терзайтесь душой" - "душу не отдавайте"), "ищите прежде всего Царства Божия и правды его - и это все [вы слышите?] приложится вам". Он же указал на потрясающий закон человеческой жизни, в который мы никак не поверим, мир отрицает, и даже христиане не очень-то верят. Не очень-то верят они в то, что "ищите прежде Царства Божия и правды его - и это все приложится вам".
Что такое "искание Царства Божия и правды его"? Что это: отрешение от мира? Сбежать куда-нибудь в пустыню? Были и такие. Замкнуться ото всех? Были и такие индивидуумы. Сам Он не показывал такого примера. Помните, как Его обвиняли? - "Ядца" (то есть "обжора"), "пийца" (то есть "пьяница"), друг кому? - мытарям (это самым отъявленным мошенникам), и грешникам. Посмотрите, кто к Нему прикасается. Ничего себе Праведник, который не видит, кто же к Нему прикасается даже... Какой Образ показал интересный! Христос не устанавливает конкретных норм этой нашей жизни, где жить человеку: в пустыне, в затворе, в миру и прочее. Нет, Он обращает внимание на совершенно другую сторону: что должно быть целью человеческой жизни, целью - "ищите прежде всего Царства Божия и правды его".
Не знаю, стоит ли мне подробно говорить о другой стороне, о другом понимании "спасения" и "Спасителя". По-моему, для всех это очевидно. Нам настолько это все естественно и понятно, к чему стремится человечество, какого "спасения" ищет и какого "спасителя". "Хлеба и зрелищ" - римляне грубо и просто это определили. "Panem et circenses" - и все в порядке! Этого именно и ищет человечество. К этому, надо сказать, оно идет, и это именно может погубить человечество. Другой "спаситель" вожделенен человечеству, его жаждут. И его время естественно приближается. Только что тогда будет? Мы великолепно знаем, что будет.
Что же такое "ищите прежде Царства Божия и правды его"? О чем идет в конечном счете речь? Вот речь и идет как раз о том, что на аскетическом языке называется "духовной жизнью", "правильной духовной жизнью", ибо духовная жизнь бывает правильная, а бывает неправильная.
В наше время при потрясающем плюрализме жизни и воззрений мы уже даже запутались в самом термине "духовная". Что такое "духовная"? Есть гуманистическое понимание духовности, есть нехристианское понимание религиозной духовности, есть католическое понимание духовности, есть протестантское понимание духовности. Кратко о них скажу, потому что не стоит особенно на этом останавливаться.
Что такое гуманистическое понимание духовности? К чему оно сводится? Что это такое? Кто такой "духовный человек"? Это носитель высокого уровня общечеловеческой нравственности, культуры, образования. Можно не сомневаться, что когда я осознаю себя носителем такой морали и культуры, и развития, и образования, - не подходите ко мне: я опалю вас огнем своего величия.
Что такое нехристианское понимание духовности? Стоит только почитать, что это такое. Возьмите самого прославленного, может быть, начала нашего века ведантиста, представителя индуизма Вивекананду. Вот что он пишет, кто есть Бог для человека и что такое "духовность"? - "Бог для человека - это другой человек, это тело "человека". Ай-ай-ай! Бедный человек! До чего докатился! Религиозный человек, какие вещи говорит: "Человек! Никогда не думай, что ты слаб. Ты велик! Ты могуществен! Ты совершенен!" - кричит веданта всему западному миру. На конгрессе религий в Америке все ему аплодируют в дружном восторге: "О! Он сказал самое заветное, что лежит у меня в душе: нет Бога кроме меня!"
Что такое католическая духовность? Лучше всего это видно на ее величайших, подчеркиваю, святых. Как узнается церковь? По святым своим. Говорят: скажи мне, кто твой друг, и я тебе скажу, кто ты. Верная пословица, но еще более верная: скажите мне, кто ваш святой, и я скажу вам, кто вы. Скажите, кто ваш святой? Я потому и говорю: католическая церковь - посмотрите на величайших святых: кто они, к чему они стремились? Чем они жили?.. Великолепно определил некоторые из видов, разновидности католической духовности Дмитрий Мережковский (хотя он сам, его воззрения - вопрос другой совсем): "compassio" - вот то первое, что особенно завлекает. Франциск Ассизский весь живет - чем? - состраданием страждущему Христу. Он плачет и страдает от страданий Христовых, жаждет Его же страданий - и думает, что в этом духовность. Я не хочу сейчас говорить, к чему он пришел, я хочу сказать только об одном. Христос сказал: "Меня любит тот, кто исполняет Мои заповеди", а не "тот, кто Мне сострадает в Моих страданиях". Речь идет совсем не об этом. Если хотите, кошка страдает, если ее кто-то мучает - мы будем сострадать, - и что это - духовность? Возьмите вот другое - так называемое "богосупружество" - опять-таки термин Мережковского. Тут мы уже доходим до пределов человеческой нормальности, сталкиваемся с невероятным, когда величайшая святая, а не кто-нибудь, великая святая Тереза кричит: "О Бог мой, супруг мой! Наконец-то я увижу Тебя!" - которая любит петь и плясать под звуки бубна и кастаньет, будучи игуменьей, конечно. (А вот наши игуменьи в этом отношении отстают что-то.) Это когда Бог Христос является ей и говорит: "Я до этого был Бог твой, отныне Я не только твой Бог, но и супруг твой". И это описывается в ее жизни, как что? Учтите, то, что для нас смешно или, напротив, о чем слезы можно лить, там описывается с восторгом - до чего она достигла, величайшая святая. А Игнатий Лойола - третий тип или разновидность католической духовности, который одним усилием напряжения ума прямо говорит: "Я мог вообразить перед собою все муки ада и все блаженства рая". Православные подвижники пишут: если и давались когда видения кому, то без всякой воли человека, помимо его сознания, неожиданно, давались исключительно по Промыслу Божию, необъяснимому для нас и непостижимому. Не случайно наши самые авторитетные святые отцы называли этот путь "прелестью" и заблуждением. Действительно, когда Христос - "супруг", то уже более кощунственного, пожалуй, ничего не придумаешь. Не Жених - супруг...
Протестантская духовность, - тут, по-моему, даже и говорить нечего. Уже открыто: в документах, официальных документах пишут "сексуальность не противоречит духовности, достижение экстаза - это уже достижение великой духовной способности". И вот уже начинается, взявшись за ручки, под музыку, под те же барабаны, которые сейчас особенно стали популярными, во время так называемых "экуменических богослужений", - заводить себя до "экстаза". А эти харизматические движения, это пятидесятничество, когда они действительно начинают напоминать типичное радение, - все это объявляется "духовностью". Вы слышите, перед чем мы стоим? Какой набор! Совсем не полный!
На фоне этого действительно стоит поговорить, что же такое православная духовность. В конце концов, что для нас является самым ценным и важным? В первую очередь и самое важное, на что стоит обратить, по-видимому, внимание: о чем пишут святые отцы, когда говорят именно о православной духовности как таковой. Они утверждают, что наука из наук, философия из философий, искусство из искусств - аскетика, или наука о духовной жизни, направлена в первую очередь (мы не будем говорить о вершинах сейчас) к тому, что прекрасно выразил Пимен Великий: "Человек - это тот, кто познал себя". Речь идет совсем не о сократовских словах, нет. Христианство совершенно о другом говорит. Что такое познание себя, без которого невозможна никакая духовная жизнь, никакая? Что оно собой представляет? Оно собой представляет не что иное, как внутренний процесс жизни, при котором человек постепенно начинает видеть то, - что в собрании святых было бы даже смешно сказать, даже стыдно сказать, подумаешь, что анекдот какой-нибудь. Человек начинает видеть, что он на самом деле грешен. Кажется, странно звучит? На самом деле, к великому сожалению, - это факт. Мы, конечно же, грешны, да и кто из нас нет, спросите кого угодно: "Грешен?" - "Ну конечно, грешен. Ха-ха, ах! Действительно грешен", - и даже улыбнуться может, так весело. В пятке гвоздь торчит - весело, правда? Замечательно...
Что такое грех? Грех - это рана на душе человеческой. Грех - это болезнь. Грех - это искажение. И вот этого искажения, этих-то ран и не видим мы в душе своей. Не видит человек. Оказывается, требуется особая правильная жизнь, чтобы, наконец, постепенно человек начал видеть, что он действительно грешный. Какая труднейшая задача! Каким же путем можно это увидеть? Как? Святые отцы говорят, что евангельские заповеди являются уникальными - то есть единственными в своем роде. Они дают человеку исключительную возможность, являются исключительным средством, при котором человек может достичь первой цели духовной жизни - познания себя. Святой преподобный Симеон Новый Богослов прямо так и пишет: "Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи". Вот, оказывается, каков путь познания себя. Вот оно - средство. Мы даже и не представляем себе, насколько это великое средство. Для того, чтобы это лучше увидеть, покажу другое.
Представьте себе, что человек начинает творить добрые дела, помогает другим, посещает богослужения, исполняет церковные обряды, исполняет келейное правило и так далее. Оказывается, если при этом человек не прилагает всех усилий к тому, чтобы исполнить заповеди Евангелия, то вот эти все прекрасные, кажется, вещи - посещение храма, исповедь, причащение, чтение слова Божия, посты, помощь другим, - оказывается, все это может привести человека только к гордости, тщеславию, самомнению, видению своей праведности. И тогда гибель наступает для человека. Без исполнения Заповедей, под которыми что разумеется: разумеется обращение к своему внутреннему миру. Ведь Заповеди что говорят? - Не осуждай, не клевещи, не завидуй, не тщеславься, не превозносись, не лукавь, не лицемерь и так далее. - То есть внутренний мир человеческий затрагивает исполнение Заповедей - тот мир, который ото всех скрыт. Я хороший человек, никто не видит, что во мне происходит, а во мне может происходить ой-ой-ой что. Вовне могу быть прекрасным человеком, а внутри - сгнившим до конца - от одних только скверных мыслей, недаром есть же выражение "святой сатана".
Внутренний мир и внешний - как часто могут отличаться друг от друга! Оказывается, без всемерного понуждения себя к исполнению заповедей Евангелия невозможна правильная духовная жизнь. И внешняя наша деятельность - кажется, благочестивая, церковная, прямо, знаете, ну невозможно до чего святая - может привести человека не ко Христу, а к Антихристу, потому что может воспитать в нем гордыню, самомнение - и тогда наступает действительная гибель человека. Как доволен бывает человек, самодоволен, который подчас творит много внешних дел и постоянно не обращается, совершенно не обращается к своей душе, к своему внутреннему миру, не борется вот с тем внутренним змием, который, увы, живет внутри каждого человека.
Итак, первое и главнейшее, что определяет православную духовную жизнь, - это есть понуждение себя к исполнению Заповедей, и это понуждение открывает мне, кто я есть на самом деле. Оказывается, я даже не могу не осуждать других людей, я не могу не завидовать, я не могу не тщеславиться, я не могу не возмущаться, и так далее. Я действительно и нищ, и слаб, и убог. Вот это познание себя смиряет человека внутри себя наконец-то, смиряет себя. Помните, Достоевский сколько раз произносил: "Смирись, гордый человек!" Вот, оказывается, что является первым шагом: на пути понуждения всякого исполнения заповедей Евангелия и покаяния - на этом пути исполнения и покаяния постепенно человек начинает видеть себя, начинает убеждаться в том, в чем кажется и убеждаться нечего было: что он, оказывается, - грешный человек, и не только грешный, он начинает видеть, что с собой справиться никак не может. Не может. Хотел бы не завидовать - не могу. Не осуждать - никак не могу. Не возмущаться, - я же знаю, что это вредно, это плохо, все медики говорят "не возмущайся", - не могу. Вот когда человек увидит, что он не может, тогда он начинает смиряться, тогда он начинает понимать, что ему нужен Спаситель - Христос нужен. Вот где начало христианской правильной духовной жизни.
Отсюда становится понятным, почему Христос говорил, что не здоровые нуждаются во враче, а больные, и что Он призвал к покаянию не праведников, а грешников; становится понятным, почему Он сказал, что об одном грешнике кающемся больше бывает радости на Небесах, чем о девяноста девяти праведниках. В этих даже словах - "праведниках" - чувствуется, если хотите, некая ирония: ну еще бы - "пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию", - ясно, о каких "праведниках" идет речь, ясно, какие кавычки стоят, - незаметная, но совершенно очевидная Божественная ирония.
Мы, конечно, прекрасно понимаем, что это только начало духовной жизни. Совершенно ясно, что целью ее является не что иное как богоподобие. Наш Бог, в отличие от всех богов мира, обладает двумя свойствами, о которых не знала ни одна религия мира. Слышите, ни одна религия мира! Наш Бог, во-первых, есть Любовь - и только Любовь. Во-вторых, Он есть Смирение - и такое Смирение, которое возвело на Крест Воплотившегося Сына Божия. Как приобретается такая Любовь, которая действительно является спасительной для человека и которая делает человека духоносным? Опять скажу вам: ни одна религия мира не знает этого средства. Под Любовью ведь разумеется не романтическая любовь, не знаете ли, "взбрык" чувств. Под христианской любовью разумеются совершенно другие вещи. Это любовь богоподобная, которая ищет пользы и только пользы с точки зрения вечности для человека. Как приобретается эта любовь? Кратко сказать - сказать то, что сказал наш русский подвижник Тихон Задонский: "Если мы говорим о любви, то мы должны понять, что единственным ее средством, единственным ее источником и единственным верным направляющим ее инструментом является смирение, проистекающее из познания самого себя". Вот откуда рождается искренняя любовь - когда человек видит себя погибающим, тогда он с сочувствием отнесется и к другому человеку, тоже погибающему. Сытый голодного не разумеет, а голодный голодному - сочувствует.
Оказывается, подлинная любовь рождается из познания себя, из познания своей негодности...
А богоподобие есть уже вершина человеческого совершенства...
Кто такой христианин? Это человек, исповедующий Христа как Бога, ведущий духовную жизнь во Христе. Что такое духовная жизнь? Само словосочетание дает мысль, что духовная жизнь есть общение духа человеческого с Духом Божиим.
Христос проповедовал: Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой (Ин.7,38). Евангелист Иоанн, приводя эти слова, замечает: Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него (Ин.7,38-39). Приближаясь к концу Своей земной жизни, Иисус напоминал ученикам: Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам (Ин.14,26). Когда через чудо Пятидесятницы Святой Дух сошел на Церковь, апостол Петр произнес свою первую проповедь: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святого Духа (Деян.2,38). С этого момента всякий уверовавший человек, вступающий в Церковь, через таинства Крещения и Миропомазания получает дар Духа Божьего. Об этом пишет и апостол Павел: Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, Который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши (2Кор.1,22).
Очевидно, дар Духа не может не проявляться в жизни христианина, мы должны ощущать этотзалог . Однако в разговоре о духовных ощущениях Православие проявляет чрезвычайную сдержанность, даже суровость. И это очень понятно, так как в области тех или иных переживаний человек часто сталкивается с опасностью обмана, ошибки. Всегда существует риск принять душевное за духовное и перепутать небожественное с божественным, потому что сам сатана принимает вид Ангела света (2Кор.11,14).
Отцы Церкви вообще запрещали искать каких-то особых духовных переживаний и призывали к строжайшему контролю своих чувств и эмоций в духовной жизни. Так же советуют поступать и современные авторитетные духовники. Например, подобным образом на эту тему как-то высказался Блаженнейший Митрополит Киевский Онуфрий. На вопрос «Как почувствовать, что ты идешь путем спасения?» владыка ответил: «Не пытайтесь этого делать, не надо. Чувства – это вообще такие вещи, которым нельзя доверяться. Но правильнее себя даже не то, что с чувством оценивать, но сколько знать и помнить, что я осужденный перед Богом и надеюсь в своем спасении не на свои дела, не на свои подвиги, а только на милость Божию». Когда вопрос повторился, уже немного в другой форме, «Какое место чувствам в духовной жизни?», митрополит сказал: «Когда человек начинает верить чувствам, легко такого человека сбить с толку. Он идет на поводу у чувств, а у нас природа испорченная и чувства у нас искаженные. Они не воспринимают реальность, особенно духовную, такой, какая она есть. Он как слепой, он видит какие-то очертания, а толком ничего не видит. Поэтому доверять своим чувствам не надо, особенно в молитве, может услаждение какое-то быть, так что не верить этому чувству и сказать: “Мне не надо сладости”».
Несомненно, позиция Блаженнейшего твердо стоит на аскетическом предании Церкви, она выверенная и беспроигрышная. Однако в истории христианства все же были некоторые отцы, которые говорили о необходимости явного переживания христианином действия Духа Святого. Из древних святых об этом много писали преподобные Макарий Великий и Симеон Новый Богослов, а из ближайших к нам по времени – святитель Феофан Затворник. Замечательно, что его книги предназначены для всех христиан, не только для монахов. Некоторые места из произведений святителя хотелось бы вспомнить в связи с нашей темой.
Например, епископ Феофан утверждал, что все обетования, изображенные у пророков Ветхого Завета, исполнились во Христе и должны осуществиться в жизни христиан как ясно ощущаемая ими реальность. Для святителя было и нормальным и необходимым, что все верующие, раз они считают себя христианами, «испытывают отпущение грехов, в чем свидетель им облегченная совесть; испытывают обновление, в чем свидетель им сознание новой жизни, восприемлемой в купели; испытывают наитие благодати Святого Духа, в чем свидетель им ощущаемая ими нравственная сила на преодоление всякой страсти и всякого греха; испытывают всыновление, в чем свидетель им внутреннее чувство сыновства Богу, Духом возгреваемое, вследствие коего вопиют: Авва, Отче».
Толкуя слова апостола Павла: молюсь о том, чтобы любовь ваша еще более и более возрастала в познании и всяком чувстве (Флп.1,9), святитель пишет: «Внешние чувства испытывают вещи и дают знать об их качествах. Также и духовное чувство в своем кругу испытывает духовные вещи и определяет их качества. Как там, так и здесь отличительное свойство чувства есть осязание и вкушение. Размножение испытаний внешними чувствами дает опытность внешнюю; размножение осязаний и вкушений духовных вещей дает опытность духовную».Как можно видеть, Затворник строго разграничивает внешние и духовные чувства. По сути, это главный момент в разговоре о чувствах в духовной жизни – не перепутать душевное с духовным и не впасть в самообман, который на языке аскетики называется прелестью.
Главный момент в разговоре о чувствах в духовной жизни – не перепутать душевное с духовным и не впасть в самообман, который на языке аскетики называется прелестью
Если говорить о переживании христианином церковных таинств, для Феофана не существует «треб», то есть какого-то внешнего священнодействия, так, чтобы над человеком совершили какой-то чин и он ничего не почувствовал. Нет! Верующему надлежит пережить таинство и измениться после него! Например, в отношении Причащения святитель отмечает, что после принятия Тела и Крови христианин должен пережить целый ряд духовных чувств. Это и великая ревность о Господе, и внутренний покой, и сердечная теплота, и срастворение «с существом духа нашего» тех знаний о Боге, которые мы имели раньше как внешнее рассудочное ведение. Причем святой епископ делает радикальный вывод: «Что ж, если кто не видит в себе таких свидетельств, в том нет Господа? Не буду ложно успокаивать вас; да, в том нет Господа. И еще далее проведу это слово: что как нет в том Господа, то нет и спасения тому».
И на многих других страницах своих творений святитель Феофан утверждает необходимость опытного переживания реалий духовной жизни. Что же получается? Как сопоставить советы святителя с принятой в Церкви осторожностью в плане «чувствований»? Нужно принять во внимание и то, и другое, ибо здесь одно другого не исключает. С одной стороны, нам никогда нельзя забывать, что святые отцы запрещают искать каких-то особенных переживаний и ощущений. Но, с другой стороны, согласно учению святителя Феофана, мы должны постоянно проверять себя: жив ли я духовно? Я к Чаше подхожу, потому что «надо бы причаститься», или я понимаю умом и чувствую сердцем, что без таинства я умру? Я на Исповедь иду, потому что «пора бы исповедаться», или я чувствую и понимаю, что ржавчина греха умножается и разъедает меня изнутри? Я действительно живу в Церкви или просто выполняю какие-то общецерковные нормы, внешне имитируя христианство?
Подобно тому, как свою жизнь телесную мы вполне ощущаем и через это ощущение можем доказать свое земное бытие, так и жизнь духовная должна быть действительно переживаема нами. Но в оценке своих ощущений нужно быть чрезвычайно осторожным, помня о том, что мы, новоначальные христиане, всегда рискуем спутать душевные чувства с духовными. Впрочем, второй тезис не должен исключать первого, как и первый второго. Пожалуй, такие установки можно вывести из нашего размышления о том, должны ли мы чувствовать свою духовную жизнь и какие переживания могут быть согласны с опытом Православной Церкви.
