«Тысячи людей из Кхама и Амдо бежали в Лхасу и разбивали свои лагеря в долине за городом.
Они рассказывали такие ужасающие истории, что я не мог поверить им долгие годы.
Я полностью поверил тому, что слышал только в 1959 году, когда прочитал отчет
Международной комиссии юристов: обычным делом были распятие, вспарывание
живота и отсечение конечностей. Использовались также обезглавливание, эакапывание
живьем, сжигание и забивание до смерти. Людей привязывали к лошадиным хвостам,
вешали вниз головой и бросали в ледяную воду со связанными руками и ногами.
А чтобы они не кричали: «Да здравствует Далай-лама!» на пути к казни, им протыкали
языки мясницкими крюками…»

10 марта 2009 г. – своего рода юбилей: 50-летие крупнейшего восстания тибетцев против китайской власти. Почему оно произошло? Как его подавили? Как сделали частью Китая страну, никогда ранее в него не входившую? На китайских Интернет-сайтах, посвященных истории Тибета, здесь некоторый пробел. Постараюсь восполнить его.

2 сентября 1949 г. агентство Синьхуа сообщило, что Народно-освободительная армия Китая (НОАК) освободит всю территорию Китая, включая Тибет. А ведь он никогда не был частью Китая (1)… 1 октября 1949 г. была провозглашена КНР. И сразу началась подготовка к военному вторжению (2). Его наметили на весну 1950 г. Собственно, "освобождать" предстояло не всю страну. Почти половина (области Кам и Амдо) была аннексирована задолго до этого. Теперь отсюда двинулись главные китайские силы. Они имели подавляющее превосходство над тибетской армией в живой силе и вооружении. Тибетские войска отступали и сдавались. 19 октября 1950 г. китайцы заняли г. Чамдо.

К северу от него развернулись бои. Тибетцы были разбиты. 25 октября появилось заявление, что частям НОАК приказано продвигаться вглубь Тибета, чтобы освободить его от империалистического гнета и укрепить оборону границ Китая (3). В ответ руководители Тибета издали манифест. В нем говорилось, что это захват и оккупация страны свободных людей под предлогом освобождения. 7 ноября Тибет послал в ООН обращение, призывая остановить агрессию. Но обсуждение отложили. Далай-ламе пришлось направить в КНР делегацию для переговоров. Их итогом стало Соглашение о мероприятиях по мирному освобождению Тибета, известное как Соглашение из 17 пунктов (4). Оно было подписано 23 мая 1951 г. в Пекине. И вот при каких обстоятельствах.

На тибетских делегатов оказывалось давление, они не имели с собой правительственных печатей, необходимых для заключения договора Тибетом (5). У них были личные печати, но перед китайцами они отрицали это, чтобы выразить свое несогласие. Тогда печати с их именами смастерили в Пекине и они их приложили к документу (6). В Соглашении не были указаны границы территории, на которое оно распространялось. Тибетцы под ней понимали все свои земли, в том числе Кам и Амдо, а китайцы – только то, что не было включено в их провинции. Тибетцев обязали помочь движению НОАК по их территории. По инструкциям, тибетские делегаты должны были по всем важным вопросам консультироваться с Тибетским правительством и Далай-ламой (7). Им такой возможности не дали, фактически, предъявив ультиматум. Оставался лишь один выбор: подписать Соглашение или отвечать за немедленное начало военной операции против Лхасы. Тибетцы предупредили, что они подписывают документ лишь от собственного имени, не имея на это полномочий от Далай-ламы или правительства.

9 сентября 1951 г. в Лхасу вошли передовые части НОАК. На подходе были главные силы. Чтобы избежать худшего, тибетцам оставалось лишь надеяться на выполнение Соглашения. 24 октября китайский представитель генерал Чжан Цзиньу от имени Далай-ламы послал телеграмму Мао Цзэдуну с поддержкой Соглашения (8). Этот документ есть в Интернете (9). Он не заверен печатью Далай-ламы – а ведь в те времена в Тибете ни один документ, даже в захолустье, не обходился без печати! Эту телеграмму нельзя считать актом ратификации. Позже Далай-лама, имея возможность свободно выразить свою волю, не признал Соглашение из 17 пунктов.

В Лхасе китайские войска заняли много места, требовали продовольствия и снаряжения (2). Поначалу платили, потом стали требовать в долг. Запасы иссякали, цены взлетели, началась инфляция. С 1956 г. китайцы стали формировать Подготовительный комитет по образованию ТАР. На местах появились его структуры. Комитет стал фасадом представительства тибетцев при фактической власти китайцев. Все это нарушало Соглашение из 17 пунктов. Но демократическую реформу здесь пока отложили.

«Я попросил консультации у государственного оракула. К моему удивлению,
он воскликнул: «Уходи! Сегодня вечером!» Медиум, продолжая находиться в трансе,
пошатываясь, прошел вперед и, схватив бумагу и ручку, записал довольно ясно и четко
тот путь, которым я должен идти из Норбулинки до последнего тибетского города
на индийской границе. Направление было неожиданным. Сделав это, молодой монах
по имени Лобсанг Джигме потерял сознание, что было знаком ухода божества
Джордже Дракдена из его тела. Оглядываясь на это событие по прошествии лет,
я испытываю уверенность: Дордже Дракден всегда знал, что я должен покинуть
Лхасу 17 числа, но не говорил этого, чтобы предсказание не стало известно другим».

Из автобиографии Его Святейшества Далай-ламы

Зато в Каме и Амдо ее запустили полным ходом. Основа этой реформы – в словах известного персонажа: "Взять все, и поделить". Реформа не встречала сочувствия народа – ни "верхов", ни "низов". Началось принуждение, в ответ – сопротивление. Большинство тибетцев остались верными своим традициям. Тогда стали собирать митинги, где людей делили на "крепостников" и "рабовладельцев", с одной стороны, "крепостных" и "рабов" – с другой (10). Последних пытались заставить "бороться" с первыми. Это не выходило, тогда китайцы сами проводили реформу, репрессии и казни. Большие поместья конфисковали, богатых крестьян выгоняли из домов, землю перераспределяли, вводили новые налоги, религиозные организации разгоняли, монастыри закрывали, монахов заставляли жениться, кочевой образ жизни объявили варварством и т.д. Марксисты ошибаются, что "у сопротивления была очень узкая опора в Тибете" (11). В действительности, "узкая опора" была у маоистов.

В августе 1954 г. восстали тибетцы в южном Каме. Восстание расширялось. Начались ожесточенные бои. Китайцы приступили к артобстрелам и воздушным бомбардировкам населенных пунктов и монастырей, массовым репрессиям. Например, в 1956 г. во время празднования тибетского Нового года в Батанге с воздуха разбомбили крупный монастырь. Погибло более 2 тыс. монахов и паломников (12). В августе 1956 г. восстание распространилось и среди тибетцев Амдо. НОАК добивалась успехов, но не сразу. В "освобожденных" районах вождей и лам арестовывали, пытали и убивали, потом проводили реформу. Китайцы сгоняли жителей смотреть на расправы над их земляками, причем самыми уважаемыми. Между тем, маоистская пропаганда врала миру о всеобщей любви тибетцев к Центральному правительству КНР, об их требованиях провести реформу и т.п. Это до сих пор находит поддержку некоторых левых авторов (11). А ведь тогда, видя провал реформы в Каме и Амдо, китайские руководители сами заявляли, что в центральном Тибете не надо спешить с ее проведением…

Между тем, повстанцы создали базу в южном Тибете. К лету 1958 г. уже несколько десятков тысяч партизан объединились и стали действовать все ближе к Лхасе (5). В основном они были вооружены легким оружием. Кое-что захватили у китайцев, кое-что – в результате налета на склад Тибетского правительства. Немного устаревшего оружия получили от ЦРУ. В лагере ЦРУ тренировали партизан. Целью было давление на КНР: Америка не собиралась делать Тибет независимым. Тибетцы принимали эту помощь не потому, что поддерживали планы США, а потому, что больше никто не помогал. Не стоит забывать, что и КПК пришла к власти благодаря иностранной (советской) помощи.

В центральном Тибете появлялось все больше беженцев. Далай-лама и его правительство оказались в трудном положении: они сочувствовали повстанцам, но вынуждены были советовать сложить оружие и вернуться, в связи с явным превосходством НОАК. Повстанцы пользовались помощью земляков в Лхасе. Китайские власти потребовали от Правительства Тибета подавить восстание военной силой. Но оно не выполнило это требование, да и не смогло бы. К концу 1958 г. армия повстанцев в 80 тыс. чел. контролировала уже все округа южного Тибета и часть восточного. А к марту 1959 г. ее численность, возможно, достигла 100–200 тыс. чел. (10).

«Я не боюсь смерти, и мне было не страшно стать одной из жертв китайского нападения.
Не счесть, сколько рождений и смертей мы переживаем в этом океане самсары.
Упуская, из-за омрачений ума, это высокое понимание и веря в исключительность смерти,
незрелые люди переживают трагедию, когда возникает потребность отдать жизнь
ради родины – это небуддийское отношение. Однако я понимал, что ни народ,
ни чиновники не могут разделить моих чувств. Для них личность Далай-ламы была
высшей ценностью. Далай-лама символизировал Тибет, тибетский образ жизни,
самое дорогое для них. Они были убеждены, что если это тело прекратит существование
в руках китайцев, жизнь Тибета оборвется».

Из автобиографии Его Святейшества Далай-ламы

В Лхасе к марту 1959 г. скопилось до 100 тыс. беженцев и паломников. Распространился слух (вероятно, небеспочвенный), что китайцы хотят задержать Далай-ламу во время театрального представления, на которое его пригласили в китайский штаб. 9 марта вокруг летнего дворца Далай-ламы стала скапливаться толпа. Далай-лама и министры пытались мирно разрешить конфликт, вели переговоры с китайским командованием и восставшими. Безуспешно. Собравшиеся 10 марта выбрали Комитет свободы, который объявил недействительным Соглашение из 17 пунктов. Китайцы между тем стянули к городу большие силы, в том числе танки и артиллерию. Готовился штурм. Далай-лама и его приближенные в ночь на 17 марта 1959 г. тайно покинули Лхасу и направились в Индию.

Между тем, восставшие призвали к борьбе за свободу: "Поскольку Компартия хочет уничтожить нашу религию и нацию, все люди нашего снежного края, которые едят цампу и начитывают мани (т.е. тибетцы – авт.), должны объединиться, взяться за оружие и бороться за независимость" (13). Они мобилизовали мужчин 18–60 лет. В ночь на 19 марта восставшие напали на штаб и другие китайские органы. А в ночь на 20 марта НОАК начала артобстрел столицы. К 22 марта китайцы взяли под контроль всю Лхасу. Погибло 10–15 тыс. тибетцев. 28 марта вышел приказ Госсовета КНР в связи с восстанием в Тибете (14). Тибетское правительство распустили, на него необоснованно возложили вину за случившееся, а власть передали Подготовительному комитету по созданию ТАР. Китайская сторона разорвала Соглашение из 17 пунктов.

Подавляя восстание, китайцы применяли разные виды казни, причем не только к партизанам. Тибетцев обезглавливали, избивали до смерти, отрубали конечности, распинали на кресте, топили, жгли, резали на куски, закапывали, вешали, варили и т.д. (5). За пытками и казнями заставляли наблюдать членов семьи, детей заставляли стрелять в родителей. Монахов убивали особыми способами, перед пытками старались унизить. Таких масштабов пыток и казней не было при феодальном строе. Согласно секретному докладу НОАК, захваченному партизанами, только с марта по октябрь 1959 г. в Лхасе и окрестностях было уничтожено 87 тыс. тибетцев (15). Еще 25 тыс. было арестовано (5). Заключенных стало во много раз больше, чем при феодализме. Их избыток вызвал трудности в содержании (16). Еще бы: в тюрьмы и концлагеря попало 10–15% населения Тибета (17). Там большинство умерло от голода и лишений.

Одновременно маоисты уничтожали феодально-теократический строй, религию, перераспределяли землю, разрушали саму цивилизацию тибетцев. Партруководство, наконец, добилось своего: в тибетском обществе удалось организовать раскол и создать прослойку активистов из самых темных слоев населения. С 1960 г. началась ударная коллективизация крестьянства. Естественно, она привела к развалу сельского хозяйства. В 1961–1964 гг. невиданный голод охватил Тибет. А ведь при феодалах голода там никогда не было. Коллективизацию пришлось приостановить.

В 2009 г. в КНР поднялся шум из-за двух антикварных предметов, которые были выставлены на аукцион во Франции (18). Эти предметы были украдены европейцами в XIX в. из дворца в Пекине. А вот что делали маоисты в ХХ в.

По китайским данным, в начале 1960-х гг. в будущем ТАР было 2469 монастырей со 110 тыс. монахов и послушников (19). Всего же в Большом Тибете было свыше 6 тыс. монастырей. После демократической реформы осталось около 70 монастырей примерно с 7 тыс. монахов. Всего за несколько лет! Уничтожение религиозных построек проводилось по следующей схеме (20). Приезжали специальные команды китайских минералогов, чтобы определить и изъять драгоценные камни. Потом являлись металлурги с той же целью, затем все ценное вывозилось грузовиками. Стены взрывали, деревянные балки и опоры забирали. Глиняные скульптуры разрушали в надежде найти драгоценные камни. Сотни тонн ценных статуй, икон-тханка, изделий из металла и других сокровищ вывезли в Китай. Туда шли целые караваны военных грузовиков с металлическими статуями (21).

Это мародерство называлось перераспределением богатства в период демократической реформы. Наиболее ценные предметы были переданы в китайские музеи, проданы на международных аукционах, разворованы китайскими чиновниками. Такие предметы время от времени всплывают на аукционах и сейчас. Для иностранцев власти дают разрешения на вывоз (21). Но большинство произведений искусства было уничтожено. Тханки сожгли, металлические изделия переплавили. Лишь одна литейня около Пекина закупила ок. 600 тонн тибетского металла "в виде ремесленных работ". А всего таких литейных было не менее пяти… С тех пор старые произведения тибетского искусства – редкость на своей родине.

«Жалкое зрелище, должно быть, открылось группе индийских пограничников, которые
встретили нас на границе: восемьдесят путников, прошедших тяжелое испытание и
измученных телом и душой. … Никто из нас не имел представления о том, что сведения
о нашем побеге были на первых полосах газет по всему миру, и что в далекой Европе
и Америке люди с интересом ожидали, и, я надеюсь, с сочувствием, когда станет
известно, спасся ли я».

Из автобиографии Его Святейшества Далай-ламы

Цепляясь за власть, Мао Цзэдун начал в 1966 г. Великую пролетарскую культурную революцию. Целью была ликвидация старых парткадров, а реальным содержанием – уничтожение культурного наследия, традиций, создание конфликта поколений. В Тибете это должно было увековечить китайское господство. Армия и чиновники должны были обеспечивать успех хунвэйбинам (красным охранникам) и цзаофаням (бунтарям). В мае 1966 г. из Пекина в Лхасу доставили первую группу хунвэйбинов. Началось зомбирование молодежи. Хунвэйбины объявили войну "четырем старым": идеям, культуре, привычкам и обычаям (10). Составили программу из 20 пунктов по уничтожению религии – запретили практически все, даже перебирать четки. Тибетцев заставляли менять национальную одежду на "маоцзэдуновки" полутюремного фасона, запретили носить косы, кланяться, использовать традиционные приветствия и т.д. Фактически, все тибетское подлежало уничтожению. Учебные заведения не работали: учащихся приобщали к "бунту".

Банды хунвэйбинов и цзаофаней терроризировали население, врывались в дома, ломали все, в чем усматривали местные традиции. Бывших аристократов, лам и всех, кого подозревали в нелояльности, подвергали сеансам "тамцинга" – "критики". Она состояла в принародном избиении человека, сопровождаемом издевательствами. Сеансы "критики" могли быть ежедневными или более редкими, на сцене или на улице. Их регулярно повторяли, иногда много месяцев подряд. Жертвы часто становились калеками или умирали.

В период Культурной революции были разрушены почти все оставшиеся монастыри. В итоге в Большом Тибете осталось то ли 7, то ли 13 монастырей (23). Разрушать старались руками местных: кто отказывался участвовать, подвергался "критике". Среди разрушенных оказались величайшие святыни и памятники мировой культуры: первый тибетский монастырь – Самье (VII в. н.э.), главные монастыри конфессий Тибета: Ганден (главный монастырь школы Гэлуг), Сакья (школы Сакья), Цурпху (школы Кагью), Миндролинг (школы Ньингма), Менри (религии бон) и т.д. Подвергся разгрому главный храм Тибета – Джокханг. Находившиеся там святыни, шедевры религиозного искусства были в основном разломаны. В храме сделали "штаб" хунвэйбинов и свинарник. Были осквернены и уничтожены святыни местных мусульман. К нашему времени в Тибете восстановлена лишь половина разрушенного... Но современные "леваки" превозносят Культурную революцию и оправдывают ее преступления (24).

Уничтожая религию и культуру, "бунтари" не забывали о ликвидации старых парткадров. Но те дали отпор: организовали собственные банды цзаофаней (10). Пошли стычки, перешедшие в многодневные бои с применением оружия. В них гибли тысячи людей. В 1968 г. в Пекине признали, что события в Тибете равнозначны гражданской войне. Власть передали армии, стали повсеместно создавать ревкомы. Взять "бунтарей" под контроль удалось не сразу, погибло еще много народу.

И вот коммунисты вернулись к своей извечной мечте – коллективизации сельского хозяйства. Массовая кампания по созданию коммун развернулась в 1968–1969 гг. (10). Коллективизировали все вплоть до чайников, люди обязаны были питаться в общей столовой и т.п. Главной функцией коммун было обслуживание и прокорм войск. "Освобожденный от крепостников" труд мог длиться день и ночь. "Помощь" военных в сборе урожая часто сводилась к его конфискации, и крестьяне вынуждены были питаться тем, что давала скудная природа высокогорья – например, дикими кореньями. В 1968–1973 гг. Тибет поразил новый голод от замены традиционных зерновых озимой пшеницей (непригодной в данных условиях), реквизиций продовольствия для НОАК, перевода кочевников в оседлость и коллективизации.

«После того, как я оставил страну, около 60 тысяч беженцев последовали за мной в изгнание,
несмотря на трудности, которые ожидали их при пересечении Гималаев, и опасность попасть
в руки китайской охраны. Многие из них уходили маршрутами, гораздо более трудными
и опасными, чем мой. Среди них были ламы, очень известные в нашей стране, ученые-эрудиты,
около пяти тысяч монахов, правительственные чиновники, купцы, солдаты и великое множество
простых крестьян, кочевников и ремесленников. Некоторые привели с собой свои семьи, дети
иных умерли при пересечении гор. Эти беженцы разбросаны теперь по поселениям в Индии,
Бутане, Сиккиме и Непале».

Из автобиографии Его Святейшества Далай-ламы

Отстранив тибетцев от управления их страной, маоисты преображали ее по своему усмотрению: развивали промышленность, вели партстроительство, проводили милитаризацию и т.д. Но "освобожденный" народ продолжал бороться. Тибетцы были разобщены и плохо вооружены. И все-таки до 1960 г. они удерживали часть Амдо и западного Тибета, затем переместились в центральный и южный. В 1962–1976 гг. там было 44 открытых восстания (7). ЦРУ помогало партизанам, но большинство групп действовало независимо. Координация отсутствовала. Перед Культурной революцией между р. Цангпо и непальской границей действовало 30–40 тыс. тибетских партизан, а после коллективизации борьба усилилась. Далеко не все группы формировались и снабжались из-за рубежа. Образовывались самостоятельные отряды в тысячи человек. Они препятствовали коллективизации, нападали на китайских солдат, представителей власти, разрушали коммуникации, военные объекты и т.д. Были убиты и ранены более тысячи солдат и кадровых работников. В ответ шли рейды, показательные суды и расстрелы. США перестали помогать тибетским партизанам после того, как наладили связи с КНР. Мао, обвинявший СССР в "ревизионизме" за улучшение отношений с США и разрядку напряженности, теперь сам наладил контакты с "оплотом империализма". Партизанская война в Тибете сошла на нет. Больше ничто не угрожало власти КНР.

Период правления Мао – это целенаправленное уничтожение тибетской религии, культуры и уклада жизни, истребление или "перевоспитание" их носителей, насильственная китаизация народа. По разным оценкам, в Большом Тибете погибло от 5 до 30% тибетцев, свыше 100 тыс. стали беженцами. Это подпадает под действие Конвенции о предупреждении геноцида, принятой ООН (25). Такую оценку дал Комитет по соблюдению законности Международной комиссии юристов, ассоциированной с ООН (20). Но необходимо подчеркнуть: вину за эти эксцессы нельзя возлагать на какой-либо народ в целом, в том числе китайский. Как говорил И.В. Сталин, "Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается".

Итак, в 1950-х гг. Тибет впервые в своей истории стал частью Китая. Но вопрос о законности этого не закрыт. Соглашение о "мирном освобождении" Тибета было подписано под угрозой силы, члены делегации не имели надлежащих полномочий, печати были подделаны, китайская сторона сначала нарушала Соглашение, а потом вообще разорвала его. Потому Мао и говорил: "Они дали мне предлог для развязывания войны… Чем мощнее мятеж, тем лучше" (26). Наконец, само Соглашение не было официально ратифицировано тибетской стороной, а документов, заменяющих его, так и не появилось. По мнению экспертов по международному праву, это Соглашение с самого начала было нелегитимным, военное вторжение КНР противоречило Уставу ООН и ряду других международных документов, а последующее владение территорией не легитимировало захват (7). Следовательно, Тибет – оккупированная страна.

Семен Китаев

Подробности
(1)
(2) Goldstein M.C. 2007. A history of modern Tibet. Vol. 2. The calm before the storm: 1951-1955. Berkeley – Los Angeles: Univ. of California Press.
(3) Шакабпа В.Д. 2003. Тибет: политическая история. СПб: Нартанг.
(4) Текст
(5) Далай-лама. 1992. Свобода в изгнании. СПб: Нартанг; Далай-лама. 2000. Моя земля и мой народ. СПб: Нартанг – Corvus.
(6) Promises and lies: "The 17-point Agreement". The full story as revealed by the Tibetans and Chinese who were involved. 2001. – Tibetan Bulletin, March–June, p.24-30.
(7) Van Walt van Praag M.C. 1987. The status of Tibet: History, rights, and prospects in international law. Boulder, Colorado; Westview Press.
(8) Promises and lies…
(9) news.xinhuanet.com ..
(10) Богословский В.А. 1978. Тибетский район КНР (1949–1976). М.: Наука.
(11) М. Паренти .
(12) blackrotbook.narod.ru .
(13)www.asiafinest.com
(14) Текст см.: О тибетском вопросе. 1959. Пекин: изд. лит. на иностр. яз., с.1-3.
(15) Тибет под властью коммунистического Китая: 50 лет. 2001. Дхарамсала: Деп. информ. и междунар. отн.
(16) www.asiafinest.com
(17) www.friends-of-tibet.org.nz .
(18) www.russian.xinhuanet.com .
(19) Кычанов Е.И., Мельниченко Б.Н. 2005. История Тибета с древнейших времен до наших дней. М.: Вост. лит.
(20) .
(21) http://www.rfa.org/english/commentaries/cambodia_cullumoped-04042008160706.html/tibet_smith-04042008160846.html.
.html
(23) Tsering B.K. 1985. Religion in Tibet today. – Tibetan Bulletin, v. 16, no. 1, p. 14-15.
(24) Например, rwor.org .
(25) http://www.un.org/russian/documen/convents/genocide.htm.
(26) Юн Чжан, Холлидей Дж. 2007. Неизвестный Мао. М.: Центрполиграф, с.481.

Тибет занимает в Китайской Народной Республике и в мире особое место. Одним из доказательств его уникальности является существование так называемого тибетского вопроса. При этом вопрос этот существует в нескольких парадигмах, в зависимости от чего его трактовка может меняться кардинальным образом.

В китайской парадигме тибетский вопрос считается измышлением сепаратистски настроенной тибетской диаспоры и враждебных Китаю сил, в тибетской - проблемой исторического и политического статуса Тибета.

Существуют также парадигмы тибетского вопроса как «политики реального» (Realpolitik), или проблемы прав человека, экзотической страны мистической духовности (Шангрила), или, наоборот, страны, где распространены деградированные формы буддизма. В основе главных парадигм тибетского вопроса лежит конфликт по поводу статуса Тибета по отношению к Китаю, выражающийся в разных формах, однако наиболее ожесточенно — в борьбе за право представительства, или, иначе говоря, идеологической борьбе за право представлять тибетский народ и его историю. Главные оппоненты в этой борьбе - правительство КНР и тибетская диаспора в лице далай-ламы XIV и его правительства в изгнании .

Китайская парадигма

Китайская парадигма тибетского вопроса существует на трех уровнях — официальном, интеллектуальном и массовом.

Можно сказать, что для всех трех уровней характерно понимание Тибета как части Китая; однако, когда дело касается более частных вопросов истории, культуры, религии, существуют различные трактовки. Скажем, ученые-исследователи не столь категоричны, как официальный Пекин, в утверждении о том, что Тибет являлся частью Китая, начиная с династии Юань (1279-1368) .

Среди трех уровней основополагающим является официальный.

Он основан на концепции единого Китая, которым на протяжении тысячелетий правили сменяющиеся династии различных этносов единой семьи народов Китая. В отношении Тибета утверждается, что, начиная с правления династии Юань, Тибет всегда находился в той или иной формальной зависимости от центрального правительства, правящего в данный промежуток истории Китаем. Понимание Тибета как части Китая в новейшее время было унаследовано от Цинской империи Китаем республиканским, а от него перешло к Китаю коммунистическому. В период существования Китайской республики (1911-1949) контроль над Тибетом был утрачен, и только в 1951 году на основании письменного соглашения из 17 пунктов Тибет вновь «вернулся в лоно единой семьи китайских народов».

Построение образа «китайского Тибета» (как, впрочем, и «независимого Тибета» в видении диаспоры) основывается на упрощенных символах, с помощью которых обосновывается утверждение о том, что Тибет является частью Китая.

Согласно официальной пропаганде, старый Тибет был воплощением жестокого режима крепостников, народно-освободительная армия Китая освободила Тибет и принесла тибетскому народу счастье и процветание.

В целях пропаганды официальной точки зрения в КНР в СМИ было запущено огромное количество телевизионных и радиопрограмм, огромными тиражами издаются популярные статьи и книги, в которых освещаются проблемы Тибета. Ни одна национальность Китая не имела такого внимания со стороны государства. Результатом кампании стал большой интерес к Тибету со стороны этнических китайцев, о чем свидетельствует, в частности, туристический поток, хлынувший в Тибет, далеко превзошедший по количеству зарубежный. В КНР была создана сеть научно-исследовательских центров, нацеленных на изучение Тибета, организованы конференции и симпозиумы, на которые приглашаются зарубежные ученые, китайские тибетологи принимают участие в зарубежных конференциях. Надо сказать, что

кампания приносит свои плоды — официальный образ «китайского Тибета» принимается в целом по всей стране.

Что же касается внешней контрпропаганды китайского правительства, то трудно не отметить ее изрядную некомпетентность. Беспрестанное повторение тезиса «Тибет является частью Китая», поношение далай-ламы и его «клики», изображение старого Тибета в виде общества с изуверскими обычаями, непомерное восхваление деяний партии и правительства — все это вкупе с орфографическими ошибками вызывает у внешней аудитории обратную задуманной цели реакцию. Особое отторжение вызывают нападки на далай-ламу, пользующегося огромной популярностью в мире.

Таким образом, символами политического мифотворчества Китая можно назвать изображение старого Тибета в виде «ада на земле», объединительную и цивилизаторскую миссию Китая, освобождение тибетских масс от крепостного ига, развитие и прогресс современного Тибета.

Эти символы по сей день формируют образ Тибета в китайском представлении. Однако наметившаяся тенденция непредвзятого исследования тибетских проблем позволяет надеяться на постепенное изменение этого стереотипа Тибета.

Тибетская парадигма

В 1959 году в результате антикитайского тибетского восстания за рубежи своей страны бежали около 100 тысяч тибетцев. В число беженцев входили далай-лама и его семейство, правительство Тибета, аристократия и высшие монашеские круги, то есть весь цвет тибетской элиты.

Благодаря их усилиям мир узнал о тибетцах и их борьбе за свободу и независимость, которая вызвала искреннюю симпатию к культуре и религии Тибета и большой интерес к тибетскому вопросу. Можно сказать, что эти работы объединяют в целом такие мощные символы, как представление старого Тибета в виде гармоничного общества, где процветала религия, между высшими и низшими царило согласие, а экономика была самодостаточной для удовлетворения нужд населения; незаконный характер китайского вторжения; уничтожение религии и традиционного уклада жизни; справедливая борьба тибетского народа за свободу и независимость.

Основными тезисами тибетской парадигмы являются следующие.

Статус Тибета . Тибет на протяжении своей двухтысячелетней истории был независимым государством.

Во времена монгольской династии Юань и маньчжурской Цин между ламами — правителями Тибета, с одной стороны, и монгольскими ханами и маньчжурскими императорами, с другой, сложились уникальные отношения духовного наставника и светского покровителя, которые полностью утратили свою значимость с падением династии Цин.

Подчеркивается также, что данные отношения имели место между тибетцами и монголами/маньчжурами, и поэтому китайское правительство не вправе утверждать свою власть над Тибетом, основываясь на этих отношениях. После провозглашения далай-ламой XIII независимости Тибета в 1912 году и участия Тибета как равного представителя в тройственной (Китай, Англия, Тибет) конференции в Симле в 1913-1914 годах и вплоть до 1951 года Тибет был полностью независимым государством. Поэтому,

по тибетской точке зрения, введение войск Народно-освободительной армии Китая в Тибет в 1951 году является актом агрессии и незаконной оккупацией Тибета.

Результаты китайской оккупации . Центральная тибетская администрация и Тибетский молодежный конгресс осуждают национальную политику китайского правительства, целью которой, по их мнению, была насильственная ассимиляция тибетского народа, а конкретным результатом - геноцид, сравнимый с нацистским истреблением евреев.

Современное положение . Резкая критика проводимой политики центрального правительства КНР.

По мнению диаспоры, проводимая политика благоприятствует китайскому государству и ханьским мигрантам, в то время как тибетцы маргинализуются, ухудшается окружающая среда Тибета, исчезает тибетский образ жизни, религия и культура тибетского народа постепенно сходят на нет.

Разрешение тибетского вопроса . В первые 20 лет эмиграции (1959-1979) достижение независимости Тибета считалось главной целью в кругах тибетской эмиграции. В настоящее время мнения существенно разделились. В то время как Центральная тибетская администрация стала придерживаться плана «срединного пути», который заключается в обретении полноценной автономии в рамках КНР, Тибетский молодежный конгресс, многие члены тибетского парламента и другие представители тибетской диаспоры не оставляют цели достижения независимости Тибета. По их мнению, независимость возможна, так как КНР может распасться как Советский Союз — из-за экономических и социальных проблем.

Тактикой далай-ламы XIV на настоящий момент является поддержание кампании интернационализации тибетского вопроса посредством обвинений Китая в нарушении прав человека, с тем чтобы добиться поддержки Запада и заставить Китай быть более сговорчивым во время переговоров.

Таким образом, можно сказать, что построение образа «независимого Тибета» тибетской диаспорой также основано на упрощенных символах: старый Тибет как идеальная страна (Шангрила), незаконная оккупация, геноцид, репрессии, насильственная ассимиляция, справедливая борьба за права человека, за свободу и независимость. Симпатии огромного большинства людей в мире лежат на стороне этого образа Тибета. Однако этот стереотип, так же как китайский, построен на политическом мифотворчестве и отрицании истории.

Тибетский вопрос на Западе

Как видно, битва представлений между Китаем и тибетской диаспорой, или борьба за право представлять интересы Тибета, очень ожесточенная. Причем обе стороны упорно настаивают на своем видении проблемы. Кто же выигрывает в этой битве представлений? На первый взгляд кажется, что тибетская сторона, поскольку ее аргументы выглядят сильнее, Пекин держит оборонительную позицию, далай-лама пользуется в мире огромным авторитетом, награждение его Нобелевской премией и золотой медалью конгресса США — свидетельство признания в мире справедливости борьбы тибетского народа.

В этой борьбе сам Запад не посторонний зритель, а теперь уже ее непосредственный участник, а также главное действующее лицо в определении проблемы.

Однако большинство на Западе и в мире не учитывают, что за этой идеологической битвой лежит реальный вопрос и реальная политика, которые в конечном итоге и определяют сущность проблемы. Реальный вопрос состоит в том, что Тибет находится в составе КНР и ни одна страна мира не признает тибетское правительство в изгнании в качестве представителя тибетского народа. А реальная политика состоит в том, что тибетский вопрос используется Западом в борьбе с Китаем, в котором он видит потенциальную угрозу сложившемуся миропорядку.

Можно сказать, что позиция тибетской диаспоры и ее сторонников, в основе которой лежат такие понятия, как право наций на самоопределение и права человека, относится к пространству идеального и не учитывает реальную совокупность всех факторов. В противовес идеальному существует так называемый реальный вопрос, или понимание мира как глобального порядка, в котором господствует доминирующие силы, одни ценности имеют перевес над другими, реализм довлеет над идеализмом, имеющие государственность довлеют над теми, у кого ее нет.

История сино-тибетского диалога насчитывает более 1400 лет.

Массовые волнения в Тибете, самосожжения последних лет свидетельствуют о том, что в сино-тибетских отношениях наступил очередной кризис.

Новое руководство КНР должно понимать, что продолжение политики, следствием которой становятся насилие и вражда, не служит долгосрочным интересам государства. Главным ключом для разрешения тибетского вопроса является скорейшее нахождение компромисса в переговорном процессе. Все надежды тибетцев на самоопределение, возрождение своей религии и культуры связываются с личностью далай-ламы, но время не на его стороне, что придает тибетскому вопросу еще большую остроту. Прагматически настроенные тибетцы понимают, что у них нет шансов борьбы на равных с «Китаем-драконом» и что жизнь шести миллионов тибетцев не может быть использована как разменная монета в политической борьбе. Несомненно, поэтому, в интересах далай-ламы, Тибета и тибетцев, Китая и китайцев скорейшее нахождение срединного пути разрешения тибетского вопроса для блага всех заинтересованных сторон.

Тибетский вопрос в России

Казалось бы, тибетский вопрос имеет мало отношения к российской действительности. Однако это не так.

Тибет и его столица — город Лхаса — места, которые, несмотря на свою отдаленность, всегда манили к себе россиян.

Многим известны имена исследователей Внутренней Азии Николая Пржевальского , Петра Козлова , Григория Потанина , Юрия Рериха . Не будет преувеличением сказать, что их открытия были вдохновлены стремлением попасть в заветную столицу далай-лам, которое, к сожалению, так и не было осуществлено. Тибет особо близок российским буддистам — бурятам, калмыкам и тувинцам.

В конце XVII века монгольские и тибетские монахи принесли на окраины Российской империи буддийскую религию, а бурятские ученые Гомбожаб Цыбиков и Базар Барадин стали пионерами изучения в России этого отдаленного края.

В настоящее время Тибет приобрел для России еще и другое значение: отношение к Тибету стало своего рода проверкой политической воли российского руководства.

Китай является нашим соседом и стратегическим партнером, чем и обусловлено специфическое отношение правительства России к тибетскому вопросу, выражающееся, в частности, в многократных отказах МИД России предоставить въездную визу далай-ламе XIV.
Сама я по специальности китаист, и Китай для меня почти что родная страна. Однако подобная позиция правительства России вызывает недоумение и у меня: получается, что интересы стратегического партнерства с Китаем для правительства важнее самочувствия собственных граждан-буддистов, лишенных возможности встретиться с иерархом своей буддийской традиции. В конце концов, буддизм и на деле является, и официально признается одной из традиционных религий нашей многонациональной и многоконфессиональной страны. Думается, что проблема эта отнюдь не второстепенная, она весьма остра и актуальна.

Кроме того, китайский опыт разрешения тибетского вопроса весьма немаловажен для нашей страны, так как проблема ее единства стоит не менее остро, чем в Китае.

А потому хотелось бы, чтобы власти все-таки обратили на эти вопросы внимание.

Хочется надеяться и на другое: работы ученых, в том числе и эта лекция, смогут оказаться полезными в деле установления истинного добрососедства и партнерства между народами России и Китая.

В боях за Поднебесную. Русский след в Китае Окороков Александр Васильевич

КИТАЙСКО-ТИБЕТСКИЙ КОНФЛИКТ 1950-1960-х гг.

Краткая историко-географическая справка

Тибет - горная страна в Центральной Азии. Возникла как независимое государство со столицей Лхаса в начале VII в. К VIII в. Тибетская империя простиралась от Ланьчжоу в центре Китая до Кашгара в Средней Азии и севера Индии. Некоторое время эта монархия была серьезным конкурентом китайской династии Тан. В этот период на Тибете сформировалась специфическая религиозная культура, основанная на сочетании особой формы буддизма - тхеравада, тантрического буддизма и древнего шаманизма. Вместе они дали ламаизм (тибето-монгольский буддизм), на базе которого на рубеже XIV - XV вв. была основана буддийская секта - гэлутба (желтошапочники). Глава секты с XVT в. стал носить титул Далай-ламы (в переводе - «высшее море мудрости»). В 1642 г. гэлутба утвердилась в качестве господствующей религии в Тибете, а Далай-лама стал духовным и светским главой страны. С конца XVIII в. Тибет входил в состав Китая (с 1965 г. - автономный район Китая), но к концу XIX в. стал практически независимым. В результате военной экспедиции 1903-1904 гг. Тибет был захвачен Англией, передавшей в 1906 г. управление страной представителям Китая, тем самым формально признав над ней суверенитет Пекина. Это возмутило тибетцев, и после падения в 1912 г. Цинской династии они изгнали из страны китайских чиновников и сохраняли независимость до 1950 г.

Первые попытки установить дружественные связи России с Тибетом были предприняты еще Екатериной II. Известно, в частности, что она посылала дары Далай-ламе, через калмыков, шедших в Тибет на поклонение к Живому Богу.

Начиная с конца XIX в. к Тибету проявляет колоссальный интерес Англия, которая пыталась таким образом обезопасить свои позиции в Индии - «жемчужине британской короны». Здесь, в Тибете, английским интересам реально противостоял только Китай. Англичанам удалось оттеснить своего восточного конкурента, закрепиться в Тибете и переориентировать его экономику на Индию. Такая активная политика англичан не мота не беспокоить Санкт-Петербург.

27 февраля 1893 г. на стол российского императора лег документ, озаглавленный как «Записка Бадмаева Александру III о задачах русской политики на азиатском Востоке». В нем излагался план колониального движения России в Азии и возможность присоединения к русским владениям Монголии, Китая и Тибета.

Автором «Записки» был надворный советник П.А. Бадмаев. Для реализации своего проекта Бадмаев предлагал устроить поселение за Байкалом, близ реки Онона, в местности, очень удобной для скотоводства и хлебопашества. Это поселение, по замыслам автора «Записок», должно было стать своего рода центром влияния России на Восток. Однако план Бадмаева так и не был реализован.

Следующая попытка «внедрения» на Тибет связана с именем ламы Агвана Доржиева (в переводе с тибетского «Доржиев» - «Раскат грома»). Будучи российским подданным, он долгие годы являлся послом Далай-ламы в Российской империи, а впоследствии - в СССР.

Известно, что Агван Доржиев родился в Сибири, где-то к востоку от Байкала. Около 1880 г. он прибыл в числе многих других монахов-послушников в тибетскую столицу Лхасу. В те дни он был известен как Чоманг Лобзанг. В Тибете молодой монах поступил в монастырь Дрепунг - один из трех наиболее значительных центров религиозной деятельности страны. Однако вскоре ему пришлось заняться политикой. В 1898 г., когда угроза со стороны Британии стала для Тибета вполне реальной, Доржиев по поручению Далай-ламы отправился в Санкт-Петербург. Благодаря помощи русского консула в Тяньцзине и оказавшегося волей обстоятельств в посольстве князя Эспера Ухтомского ему удалось добиться аудиенции у Николая П. В Петербурге Доржиев завел полезные знакомства и вернулся в Тибет с многочисленными дарами от русского императорского двора. Его отчет произвел огромное впечатление на тогдашнего Далай-ламу. Тем более что традиционный союзник Тибета, Китай, больше не обладал значительной военной мощью и практически полностью находился под контролем англичан. Россия же представляла собой реальную военную силу. Однако дальнейшие отношения между Россией и Тибетом не получили развития.

Очередная попытка наладить связь с Тибетом была сделана осенью 1918 г. уже Советской Россией. 27 сентября газета «Известия» опубликовала небольшую заметку, озаглавленную «В Индии и Тибете». В ней шла речь о борьбе, якобы начатой тибетцами, по примеру индийцев, против «иностранных поработителей»: «К северу от Индии, в сердце Азии, в священном Тибете идет такая же борьба. Пользуясь ослаблением китайской власти, эта забытая всеми страна подняла знамя восстания за самоопределение». Рассуждения публициста о зреющем среди тибетцев стихийном протесте против угнетателей-англичан были чистым вымыслом, поскольку в тот момент никаких признаков национально-освободительного движения в Тибете не наблюдалось. Появление же этой заметки объясняется тем, что в сентябре 1918 г. ЧК освободила из Бутырской тюрьмы представителя Далай-ламы в России Агвана Доржиева. Последний вместе с двумя спутниками был арестован на железнодорожной станции Урбах (недалеко от Саратова) по подозрению в попытке вывоза ценностей за пределы Советской России. На самом деле это были средства, собранные Доржиевым среди калмыков на строительство общежития при буддийском храме в Петрограде. От расстрела, почти неминуемого, Доржиева спасло лишь вмешательство НКИДа. Условием освобождения тибетского дипломата, очевидно, стало его согласие сотрудничать с советским дипломатическим ведомством - привлечь же Доржиева к такому сотрудничеству было не очень трудно, зная о его давнишней англофобии и активной посреднической деятельности с целью привести Тибет под покровительство России. Таким образом, перед руководителем НКИДа Чичериным открылась реальная перспектива - завязать через Доржиева дружеские связи с Далай-ламой и другими тибетскими теократами, благодаря чему можно было бы продвинуть революцию в страны буддийского Востока и нанести ощутимый удар по «главной цитадели британского империализма в Азии - Индии».

В рамках этого плана было принято решение об организации двух научных экспедиций; в Восточный Туркестан и Кашмир - под руководством председателя Русского комитета для исследования Средней и Восточной Азии, находившегося в ведении НКИДа, академика Ольденбурга, и в Тибет - под началом профессора Щербатского. Обе экспедиции, хотя перед ними формально ставились чисто научные задачи, в то же время должны были служить политическим целям большевиков. Так, в проекте Тибетской экспедиции говорилось, что она, «между прочим, должна собрать сведения о взаимоотношении, взаимном проникновении и влиянии монгольских племен вдоль северной границы Тибета». Однако из-за начавшейся гражданской войны, отрезавшей Москву от Восточной Сибири и Монголии, этим экспедициям не суждено было осуществиться. Более удачливой оказалась экспедиция, организованная при поддержке НКИДа уполномоченным Коминтерна на Дальнем Востоке Шумятским. Вот что Шумятский сообщал Чичерину по поводу подготовки экспедиции в письме от 25 июля 1921 г.: «Тиб. экспедиция мною спешно снаряжается, я вызвал в Иркутск начальника экспедиции Ямпилова проинструктировать его согласно вашим указаниям. Жду присылки радиоаппарата и тех вещей, на которые я оставил вам выписку. Мы выработали маршрут для экспедиции с расчетом обойти все опасные пункты. Весь путь рассчитан на 45 - 60 дней, считая остановки и возможные задержки. Начальника конвоя ищу из числа калмыков-коммунистов. На днях один из кандидатов приедет ко мне для ознакомления, 22 июля, в крайнем случае, 4 августа экспедиция выступает в путь. Ранее приобретенные прежними организаторами верблюды экспедиция не возьмет, ибо гораздо конспиративнее следовать на наемных верблюдах, как пилигримы. Сампилон мною уже вызван в Иркутск. Он сейчас с головою увяз в работу в Монголии. Пришлось его оттаскивать от работы. При приезде немного его обработаю и пошлю к Вам для полировки и для того, чтобы Вы познакомились с ним лично, окончательно решим, стоит ли его посылать или нет». Проблема подбора кандидата на роль «начальника конвоя» разрешилась быстро. Им стал калмык-коммунист Василий Хомутников (настоящее имя - Василий Кикеев), командир Калмыцкого кавалерийского полка Юго-Западного и Кавказского фронтов. После долгого и трудного путешествия 9 апреля 1922 г. экспедиция Щербатского-Хомутникова достигла Лхасы. Далай-лама встретил посланцев довольно настороженно. Аудиенция состоялась на следующий же день в зимнем дворце правителя в Потале и продолжалась около шести часов.

Наместнику Будды от лица советского правительства были поднесены подарки: сто аршин парчи, золотые часы с монограммой «РСФСР», серебряный чайный сервиз и, наконец, «чудесная машина» - небольшой радиотелеграфный аппарат. Вместе с подарками Далай-ламе было вручено официальное послание советского правительства за подписью заместителя Чичерина и письмо от Атвана Дорджиева. Каких-то особенных результатов, кроме только разведывательных, эта экспедиция не принесла. Далай-лама не спешил разрывать договоры с Великобританией, тем более что британцы поставляли Тибету оружие и военных советников для войны с Китаем. Свой отчет о путешествии Хомутников подал в НКИД 28 октября 1922 г. О том, какого рода сведения были добыты им в поездке, говорят хотя бы заголовки основных разделов этого документа: «Далай-лама и его настроение», «Министры Далай-ламы», «Тибет и Англия», «Тибет и Китай», «Тибетская армия» и так далее.

Почти сразу речь зашла об организации следующей экспедиции, цель которой была в закреплении успеха первой. Такая экспедиция под видом каравана паломников состоялась в 1924 г. и вошла в Лхасу 1 августа. Возглавлял ее сотрудник Восточного отдела НКИДа Сергей Степанович Борисов. На этот раз тибетцы встретили советскую делегацию приветливо и даже с некоторыми почестями - при ее встрече был выставлен почетный караул. На следующий день состоялась аудиенция в летнем дворце Далай-ламы. Началась она, по обычаю, с поднесения подарков правителю Тибета, которые включали в себя фарфоровые вазы, золотые кубки, серебряные блюда и многое другое. Вместе с подарками Борисов, фигурировавший под конспиративным именем Церендоржи, вручил ему также два официальных письма - от ЦИК (за подписью Калинина) и от правительства СССР. Подарки и письма были приняты «благосклонно».

Экспедиция Борисова пробыла в Лхасе около трех месяцев и вернулась в Москву в мае 1925 г. Переговоры с Далай-ламой не увенчались успехом, хотя их подробности во многом остаются неизвестными {283} . Летом 1920 г. в ведомстве Чичерина обсуждался еще один проект «научно-пропагандистской экспедиции» в Тибет, принадлежавший литератору и ученому Александру Барченко, о котором я рассказывал в предыдущей главе. Барченко определил официальной целью экспедиции «исследование Центральной Азии и установление связи с населяющими ее племенами», хотя в действительности намеревался отыскать центр «доисторической культуры» в Тибете - легендарную Шамбалу северных буддистов. Однако и эта экспедиция не состоялась.

В октябре 1950 г. председатель Китайской Народной Республики Мао приказал своей армии начать поход на Тибет. Части НОАК вошли туда через труднодоступный район

Чамбо и приступили к его «умиротворению». Верховный духовный лидер Тибета Далай-лама, соблюдая буддийские традиции, ответил на китайское вторжение пассивным неповиновением. Так же поступили и населявшие пустыню племена хамда и амдо. Но не прошло и нескольких лет, как «гнет китайской оккупации», как позже утверждали западные СМИ, спровоцировал племена на восстание. Причем к 1957 г. вошедшая в Тибет группировка НОАК, имевшая ранее значительное численное превосходство, уже столкнулось, правда, с плохо вооруженной, но 80-тысячной конной армией {284} . В действительности же причиной «народного выступления» стало недовольство местных феодалов потерей влияния на простое население. Симпатии тибетцев к китайской тактике «добрыми делами обретать друзей» и появление в «заповеднике Средневековья», как охарактеризовал район советский журналист Овчинников, побывавший там в 1955 и 1990 гг., врачей, ветеринаров, агрономов наносило ощутимый удар по феодально-теократическому режиму религиозных фанатиков {285} .

Развернувшаяся повстанческая борьба с коммунистическим Китаем не могла остаться без внимания США. Тем более что Тибет занимал уникальное стратегическое положение: он являлся как бы перекрестком между Советским Союзом, Индией и Китаем. Кроме того, в этих труднодоступных и пустынных районах зарождались почти все азиатские реки.

В 1957 г. администрацией американского президента Эйзенхауэра было принято решение оказать помощь тибетскому движению сопротивления. Выполнение задачи по подготовке партизан и обеспечению повстанческих отрядов оружием и другими предметами снабжения было возложено на ЦРУ. Ему предстояло решить очень сложную проблему. Дело в том, что правительство Индии, опасаясь вызвать недовольство своего северного соседа - Советского Союза, не разрешило США использовать свою территорию как базу антикоммунистических повстанцев. Единственно возможной альтернативой являлась скрытная доставка помощи воздушным путем на большую дальность. Причем с учетом высокогорных особенностей Тибета, не без основания называемого «крышей мира», где низины располагаются на высотах порядка 4267 м. Однако ЦРУ к этому времени не располагало ни летчиками необходимой классности, ни требуемой авиационной техникой. Все это удалось найти чуть позже, на Окинаве. Костяк специальной авиационной группы составили молодые офицеры, служившие во 2-м отряде 1045-й группы наблюдения, оценки и подготовки специальных операций. Возглавил «тибетскую группу» майор Адерхольт («Хейни») имевший непревзойденную репутацию мастера партизанских операций во время войны в Корее. Самым же пригодным для выполнения поставленных задач самолетом оказался четырехмоторный самолет С-118, широко использовавшийся принадлежавшей ЦРУ авиакомпании «Сиввил Эйр Трэнспорт» (CAT).

Остальное было делом техники.

Для полетов в Тибет на максимальную дальность самолет С-118 загружался на Окинаве оружием стран коммунистического блока и предметами снабжения (всего 4082 т.), которые уже были подготовлены к выброске с парашютом над опорными пунктами повстанцев в юго-восточных районах страны. Самолет обычно взлетал с Окинавы, делал промежуточную посадку на авиабазе ВВС США Кларк на Филиппинах, где дозаправлялся и брал на борт специалистов по дальней связи, а затем пролетал над Индокитаем и садился на заброшенном английском аэродроме в Восточном Пакистане (ныне Бангладеш). Там экипаж ВВС менялся на экипаж авиакомпании САГ, который пилотировал самолет на последнем отрезке маршрута: на север (в Тибет) и обратно.

К началу 1959 г. ЦРУ удалось получить от ВВС США несколько дальних тактических транспортных самолетов С-130 «Геркулес», выпускавшихся фирмой «Локхид». По своим техническим характеристикам С-130 значительно превосходил использовавшийся С-118. Появившиеся возможности внесли некоторые коррективы в проведение дальнейших операций.

Аэродром в Восточном Пакистане был заменен на более удобную авиабазу Такли королевских ВВС Таиланда, расположенной на севере страны. На нем под контролем людей из подразделения Адерхольта прибывавшие С-130 проходили «стерилизацию» (удаление опознавательных знаков государственной принадлежности) и замену военных экипажей на экипажи авиакомпании «Эйр Америка», которые и летали затем к конечной точке маршрута в Тибете.

Военные экипажи, перегонявшие С-130 в Такли, немедленно возвращались на базу другим самолетом. В Такли оставался персонал 2-го отряда, ЦРУ и авиакомпании «Эйр Америка». Чтобы обезопасить себя на случай возможного появления китайских истребителей-перехватчиков, экипажи выполняли все полеты только в темное время суток, в периоды «окон полнолуния».

В типовом случае за один самолето-вылет в район цели доставлялись несколько подготовленных к сбрасыванию на парашютах поддонов с укупорками оружия и предметов снабжения, а также небольшая группа тибетцев, прошедших специальную подготовку в лагерях ЦРУ Первым лагерем, где с 1957 г. начали проходить обучение повстанцы, был специальный военный лагерь ЦРУ США на острове Сайпан в Марианском архипелаге, находившийся под юрисдикцией Соединенных Штатов. Здесь воины хамда и амдо обучались чтению карт, работе на радиостанции, владению оружием, проходили парашютную подготовку. Примерно с 1959 г. тибетские партизаны стали проходить военную подготовку в армейском учебном центре Кэмп-Хейл, находившемся рядом с шахтерским поселком Ледвиль в штате Колорадо. Этот центр был создан еще в годы Второй мировой войны и предназначался для подготовки горно-стрелковых частей. В Кэмп-Хейли тибетцы проходили интенсивную военную подготовку: изучали оружие, подрывное дело, радиосвязь, тактику партизанских действий {286} . По некоторым данным, в 1959 - 1962 гг. через Кэмп-Хейл было пропущено 170 курсантов {287} .

По окончании боевой подготовки тибетцев незамедлительно отправляли обратно в Азию и сбрасывали с парашютом с «небесных лодок», как называли повстанцы самолеты С-130, где-нибудь на высокогорном плато Тибета.

В 1959 г. в стране вспыхнуло очередное антикитайское восстание. Вооруженные столкновения начались в столице Тибета Лхасе. Поводом к ним послужила якобы попытка китайских властей захватить главу ламаистской церкви и светской власти Далай-ламу Тенцзин Чжацзо и заменить его подконтрольным Пекину Панчен-ламой {288} . На защиту Далай-ламы выступили жители Лхасы и племена, проживавшие в окрестностях столицы. В ответ на это китайцы ввели в автономный район дополнительные армейские части. В результате было убито около 30 тысяч тибетцев. Далай-лама и его несколько тысяч единомышленников вынуждены были бежать из страны. Мятеж круто изменил жизнь тех, кто бежал, и тех, кто остался. Жесткие методы Пекина в Тибете привели в конечном счете к ликвидации в районе феодальных отношений, освобождению от крепостной зависимости земледельцев и скотоводов. Тех, кто бежал за границу, пригрели западные спецслужбы. «Выдающийся правозащитник современности» Далай-лама и его сторонники превратились в орудие психологической борьбы с коммунистическим Китаем.

В 1960 г. администрация Эйзенхауэра приняла решение прекратить специальные операции по снабжению с воздуха тибетских повстанцев. Однако борьба тибетских партизан на этом не только не закончилась, но и продолжала периодически усиливаться. Значительную роль в этом сыграла помощь, оказываемая Советским Союзом. По иронии эры «холодной войны», именно СССР стал своего рода преемником США в поддержке тибетских повстанцев. Это стало следствием советско-китайского кризиса, обострившего отношения между двумя государствами на многие годы.